Сдавленно
захрипев, кошмарик повалился на несчастную лошадь, умудрившись
чудом не задеть вторую. Я вытащил из тела мечи. На всякий случай
коснулся хитиновой пластины ладонью. И, не обнаружив на драхте даже
следов поводка, озадаченно присел на корточки.
— Откуда ж
ты взялся, красавец?
Одинокий
драхт? Хм. Из того, что я успел узнать об этих созданиях,
отсутствие поводка на простом кошмарике было неправильным. Или он
такой не один? Что ж, возможно. В этих краях гораздо теплее, чем
рядом с Ойтом, гнезда еще все не уснули. Но так близко от столицы?
Почти в открытую нападать на людей… надо будет при случае побродить
по окрестностям. Чем черт не шутит — может, тут и впрямь есть
полноценное логово?
Отвернувшись от драхта, я наткнулся на диковатый
взгляд Бойна и только тогда понял, для чего именно он пригласил
меня на ночевку.
— Что,
часто кидаются? — поинтересовался я, кивнув на дохлую
тварь.
Мужик отвел
глаза.
— Пару раз
было в том месяце. И уже один в этом. И все в этом районе. Тварь
так и не поймали, хотя, говорят, даже из гарнизона людей снимали.
Так что я не зря беспокоился.
— Лошади?
Люди?
— Пока
только лошадей драла. Но сам знаешь… всяко бывает.
Я
усмехнулся.
— Да уж,
конечно. Хотя для драхтов такое поведение нетипично.
Минут через
двадцать, когда тварь оттащили в сторону и «раздели», а вместо
убитой лошади в постромки запрягли одну из верховых, караван снова
тронулся в путь. Бойн на этот раз отмалчиваться не стал, и время до
городских ворот прошло гораздо продуктивнее, чем накануне. Попутно
я узнал, что у меня, оказывается, столичный выговор, который
привлекает внимание местных. Что в такой легкой одежде, как у меня,
тут никто не ходит даже в теплое время года — господам зазорно, а
крестьянам не по карману. Наконец, просветил по поводу местных
традиций, дал кое-какую полезную информацию о Трайне. И к тому
моменту, когда караван остановили городские стражники, я уже четко
представлял, как проведу следующие несколько дней.
Моя
подорожная, выписанная на предъявителя, вызвала на воротах
небольшой переполох. Императорский штемпель в этой глуши, наверное,
в жизни не видели, так что вполне могу понять, отчего у стражей так
округлились глаза. Бойн при виде гербовой бумаги весь аж побледнел
и принялся извиняться, что вовремя не назвал меня «господином». Я
машинально послал его к драхту. Он после этого испугался еще
больше. Я спохватился, но было поздно — на меня уже смотрели, как
на небожителя, поэтому я махнул рукой, расплатился со стражниками
за въезд и ушел, спросив напоследок про постоялый двор, где можно
недорого снять комнату на несколько дней.