— Игната здесь нет..., — прошептала я затравленно.
— А где он, не подскажете? — требовательно надавил мужчина, отчего из моего горла вырвался полный муки стон.
И всего лишь одно слово:
— Нет...
— Что происходит, Ань? В его офис никого не пускают. Миллер расставил повсюду мордоворотов в три ряда со шмоном и допросами. Старшие Лиссы тоже ушла в глухую оборону. Фильтр в приемной Игната болтает всякую чушь, которую мне слушать противно.
— Так не слушайте, — отмахнулась я.
Нашел свободные уши тоже мне. Сложности жизненные у него. Ну, надо же...
— И телефон Лисса не отвечает. Ни на один номер не могу дозвониться: ни на основной, ни на рабочий, ни на запасной.
Сердце кто-то невидимый и жестокий уколол отравленной и раскаленной добела иглой, проткнув его насквозь. Больно...
— Запасной? — вздрогнула я и до крови закусила губу. — Не знала, что у него такой был.
— Для экстренных случаев, — чуть замявшись, ответил мужчина.
— Ясно..., — закивала я часто-часто, ощущая, как мотор за ребрами постепенно затихает и вскоре вовсе останавливается, не желая больше делать свою работу.
Голова тут же закружилась, а я пошатнулась, цепляясь в последний момент пальцами за стену. Привалилась к ней всем телом, а затем сползла на пол, так как ноги меня совсем не держали.
— Аня, что случилось? Это правда, что говорят про авиакатастрофу? Или это какой-то глупый розыгрыш?
— Последнему я была бы очень рада, но, увы..., — всхлипнула я, не в силах произнести тех самых страшных слов. У меня просто язык не поворачивался сделать это!
— Аня...
— Простите, но я ничем не могу вам помочь, — из последних сил крепилась я, чтобы не расплакаться.
— Господи... так это правда? Но, как же так?
— До свидания, Сергей.
— Подождите, Аня!
— Что-то еще? — все-таки заскулила я, чувствуя себя совершенно опустошенной от этого разговора.
— Я могу вам чем-то помочь? Чем угодно!
— Не можете...
Разбитое сердце не клеится простой жалостью и банальным участием.
И я отбила вызов, а затем и вовсе отшвырнула от себя ненужный гаджет. После чего потопала в прихожую, где отключила дверной звонок и изнутри заперла дверь так, чтобы ее невозможно было открыть снаружи.
А потом поползла обратно в спальню, где плотно задвинула темные портьеры, добиваясь абсолютной темноты. И улеглась на кровать, заворачиваясь в рубашки мужа и накрываясь одеялом с головой.