Зараза снова натягивает свою улыбочку милой пятиклассницы.
— Простите, Ян Илларионович, вас что-то долго не было.
Господи, дай мне сил не придушить ее сегодня.
10. 9
Соня, блин! Ты конкретно меня подставила!
Он же слышал, да? Как моя подруга назвала его боссом-мудаком.
Судя по тому, как Раневский смотрел на меня вот этим своим фирменный взглядом кобры, слышал.
А я ведь просто переодела туфли, чтобы быть готовой.
Я не виновата, что эта машина настолько тесная, что мне пришлось испытывать свое тело на гибкость.
Да, я вытянула ноги на его руль, чтобы перевести дыхание, но кто ж знал, что в новых туфельках они будут смотреться на руле дорогущего спорткара, как картинка из «Пинтерест».
Ну, и чисто случайно я сфотографировала и отправила лухари фото своей подруге.
А она взяла и позвонила.
А я взяла, ответила и отвлеклась.
Ну ничего ведь страшного не произошло? Или надо извиниться?
Виновато прикусываю нижнюю губу.
Да, все-таки надо извиниться. Как-то неудобненько вышло.
— Эм… — Мы же теперь на ты, да? — Ян… Я бы хотела объясниться.
— А я бы хотел, чтобы ты помолчала.
Ай… кто-то не в настроении.
Хотя это было очевидно с того момента, как он сел за руль, не сказав мне ни слова, включил радио-новости, как долбаный пенсионер, и предпочел делать вид, что меня не существует.
Напомните, почему я на это согласилась?
Ах, да. Он пригрозил меня уволить. К тому же тогда я не получу деньги, которые он обещал заплатить, если не соскочу.
Вообще ему бы стоило хоть немного ввести меня в курс дела.
Ну, там типа выработать стратегию, не?
Мне ведь нужно быть готовой для общения с его родителями, а я, кроме того, что мой босс редкостный мудак и ебарь-террорист, ничего о нем не знаю.
По радио начинает играть кавер песни «Лесной олень». Подпеваю про себя, пока мы толкаемся в пробке на выезд из города, и вдруг понимаю, что даже не знаю, куда меня мчит мой лесной олень. Надеюсь, не в оленью страну.
Он бежал, и сильные рога
Задевали тучи-облака…
Ага, только тут самые что ни на есть дьявольские рога.
Раневский переключает волну, а у меня в голове теперь заедает старая как мир мелодия. Но ее придавливает чувством страха, когда машина наконец вырывается из пробки и стремительно набирает скорость.
Я начинаю ерзать.
Пульс учащается, пот выступает на ладонях. Отчасти из-за скорости, которую Раневский набирает, виляя по дороге, как сумасшедший пьяный шмель.