Встряхнув головой, снимаю очки, аккуратно складываю их и натянуто улыбаюсь нависшему надо мной Раневскому:
— Извините, Ян Илларионович, но она представилась вашей невестой и не особо прислушалась к моей просьбе не беспокоить вас.
Для пущей невинности я хлопаю ресницами, но это ничуть не ослабляет раздражения моего демонического босса.
— И что?! Ты каждую телку будешь впускать в мой кабинет, если та представится моей невестой?!
2. 2
Я чуть вжимаюсь в спинку стула, мечтая выплеснуть ему в рожу свой холодный кофе.
Отчасти я просто пытаюсь увеличить расстояние, чтобы его горячий головокружительный аромат остался за пределами моих легких.
Сохраняя улыбку на лице, отвечаю.
— Вы могли бы выдать мне список девушек, которых можно впускать, а которых я должна отшивать вместо вас.
Упс… Раневский угрожающе прищуривается.
— На будущее, — он тычет пальцем с перстнем в мой стол, — у меня нет никакой невесты.
Я отвожу взгляд, потому что мои мысли начинают крутиться вокруг фантазий, на что еще способны длинные пальцы этого деспота, каково ощутить их внутри и что будет, если этот самый перстень прижмется…
Ничего, потому что этого не будет!
— Неудивительно, — ворчу себе под нос, отбрасывая свои неуместные мысли в мусорную корзину.
— Что ты сказала?!
Мои глаза увеличиваются, и я резко вскидываю голову.
— Ничего!
Он прищуривается, сверля меня угрожающим взглядом.
А потом раздается трель входящего звонка, и он, потеряв ко мне интерес, выпрямляется во весь рост, вынимая из пиджака телефон.
— Да, — произносит он, проводя свободной рукой по своим густым волосам. — Твою мать. Нет. Да не забыл я. Скоро буду. Давай, на связи.
Раневский матерится и одновременно злостно тапает по экрану мобильного.
Секунда, две, три… и я буквально слышу, как работают шестеренки в его голове.
— Собирайся, — бросает он командным тоном, не отрывая взгляда от телефона, в котором что-то печатает.
В то время как я моргаю, уставившись на Раневского, не понимая что к чему.
Закончив водить пальцем по экрану, он убирает телефон в карман брюк и бросает на меня жесткий взгляд.
— Так и будешь таращиться? Или хочешь испытать мое терпение?
О, господи, почему я думаю о его лопнувшем терпении в неподобающем ключе?
Например, как моя задница задрана кверху, а его ладонь оставляет на ней жалящий след…
— Невеличкина! — рявкает он, и я подпрыгиваю на стуле, ощущая между бедер просто неприличный и совершенно неуместный жар.