– Ну и погодка нынче, – поежился Драверт, – Слякоть одна.
– Гадкая погодка, – соглашался Салтыков, ища глазами извозчика.
– Пора тебе, брат, менять своего калабреза3 на что-нибудь подходящее, – усмехнулся Драверт, глядя как Салтыков натягивает шляпу по самые уши.
– А тебе свой картуз на вату подбить, – парировал Михаил.
Всю дорогу правитель канцелярии расспрашивал Салтыкова о прошедшей командировке. Потом читал собственное стихотворение и требовал от Михаила компетентного мнения. Потом допытывал, не написал ли он сам чего-нибудь новенького. Салтыков отвечал нехотя, через силу – зачастую Драверт был так невыносим, хоть плачь. В конце-концов коллежский асессор отделался отговоркою, что в последнее время не писал ничего стоящего, акромя донесений о вороватых исправниках.
– Да и вообще, пошло оно к черту, это писательство! – вконец разозлился Салтыков, – Никогда в жизни не притронусь боле к перу и чернилам, ежели не касается сие обязанностей по службе. Слышишь, брат, – никогда в жизни! Помяни мое слово!
– Как скажешь, Миша, – соглашался Станислав Иванович, похлопывая приятеля по плечу, – Сейчас приедем домой, покушаем, домашнего ликеру выпьем… Кстати, ты ликер любишь? Моя Анелла прекрасно готовит вишневый с косточками.
– Нет.
***
Вскоре, как Драверт и обещал, Салтыков был представлен новому управляющему палатой, и в тот же вечер приглашен к нему на обед. Ох уж эта странная вятская традиция обедать по вечерам!
Предположения чиновника оправдались: у них с Пащенко оказалось много общего, и существенная разница в возрасте не помешала общению. Мало того, жена Константина Львовича, – Мария Дмитриевна, – в молодые годы блистала в Александринском. Салтыков даже потрафил ей, сказавши, что кажется, видел ее в роли Финеллы.
– Да как вы можете помнить? – кокетничала Мария Дмитриевна, – Вы в то время, должно быть, совсем еще были дитя!
– Прекрасно помню! – отвечал, смеясь, Салтыков.
На самом деле, чтобы не прослыть невеждой, ему срочно пришлось вспоминать кое-что из либретто и пересказывать даме, ведь оперы Салтыков, к собственному стыду, не видал.
Ну а сам Пащенко имел то же пагубное пристрастие, что и его молодой коллега. Сразу после обеда приятели сели в вист. Салтыков сходу проиграл Константину Львовичу несколько партий и господам подали кофий. Тут же выяснилась и еще одна интересная подробность. Управляющий рассказал, как год назад разоблачал в Ярославской губернии секту раскольников и героически завершил дознание. В ответ Салтыков поделился некоторыми деталями своего нынешнего расследования по делу старообрядца Елчугина, и господа чиновники окончательно сблизились.