– Все нормально, Кир.
Алексей подсаживает Борьку. Я отхожу в сторону. Наблюдаю.
И только вижу движение в мою сторону. Поворачиваю голову.
– Привет, – Никита.
Подходит ближе.
Привет. Просто привет.
Как будто все нормально.
А я… я похоронила его.
Рыдала, пока не пересыхали слезы.
Стирала его запах с подушек.
Забывала номер.
Жила.
Без него.
Он стоит передо мной, как ни в чем не бывало.
Живой. Целый. В форме.
Работает. Дышит.
Может, даже любит кого-то.
А все мои годы боли, бессонницы, всех этих "отпусти", "забудь", "живи" – они теперь что, пыль?
Как будто кто-то взял и сдул.
"Не в счет".
"Неважно".
Зря страдала?
Я все это выкрикиваю ему без слов. Глазами. Молча.
Не знаю, видит ли.
И плевать.
Потому что стоять передо мной так – спокойно, нагло, живым – это предательство само по себе.
– Твой сын? – кивает на Борьку. – Классный парень.
И твой тоже.
Хочется добавить. Но есть но…
– Я на твою могилу цветы три года носила. Так что для меня ты умер. Даже имя твое воскрешать не хочу.
Его глаза мгновенно становятся ледяными и пустыми.
– А ты для меня умерла пять лет назад, когда предала.
Усмехаюсь на выдохе, лишая легкие кислорода.
– Предала? Я. Тебя. Предала? Как, интересно?
– Мы оба знаем, как.
– Я наверное тебя беременная под капельницей предавала, когда лежала с угрозой выкидыша, потому что тебе важней была твоя служба?
– Нет, Кира, дело не в службе, предавала раньше, когда изменяла мне.
– Изменяла? Ты даже знаешь с кем?
– Ну, наверное с тем, чье кольцо носишь на пальце. – Касаюсь пальцем помолвочного кольца. – Тебе лучше знать.
– Надеюсь, больше не увидимся.
Я молча разворачиваюсь и иду за сыном.
– Леш, Вань, спасибо.
Беру за руку Борю, обхожу машину и возвращаюсь в сад.
Не тяну, но он чувствует, что шаг у меня быстрый и злой.
Он посматривает снизу вверх, виновато, но не раскаянно.
– Ты хоть понимаешь, что мне теперь говорить? Весь сад сбежался. Спасатели. Пресс-службу, может, еще вызвать?
– Я же проверял, мам! – могло сработать, могло нет. – Ну это эксперимент!
– Эксперимент?! – останавливаюсь, разворачиваюсь к нему. – Боря, у тебя что, уши – лабораторный материал?
– А знаешь, как Ксюша за меня переживала… Мне кажется, она меня любит.
– Нет, Ксюша выберет себе кого-то более практичного и с ушами.
– Ну мам, один ученый тоже все на себе проверял, – говорит он. – На себе! Потом ему дали премию. По-настоящему.