Вместо сплошного дыма, от горящего
поезда я увидел чистое небо с четкими отметками целей и точками
прицеливания, учитывающими необходимое упреждение. Первая пара
«мессеров» вот-вот должна была пройти над вагонами. Я выбрал
ведущего, и навел оружие на полупрозрачный контур самолета
«летящий» впереди цели. Легкое покалывание в ладонях сообщило мне о
том, что включилась система подавления дрожания рук. Грубое
наведение на цель осуществлял я сам, но в точной наводке мне
помогали биоимпланты, использующие для этого мою собственную
нервную систему. Спуск оказался длинным и тяжелым, о чем я знал в
теории, но все же был не вполне готов к тому, что на спусковой
крючок придется давить так сильно.
Выстрел! Рукоятку затвора влево,
потом назад до отказа. Теперь дослать затвор веред и рукоятку
вправо. Смена цели… наведение… Выстрел!
После пятого толчка в плечо магазин
опустел. Ни один из вражеских самолетов не взорвался в воздухе и не
рухнул на землю, но только ведущий второй пары дал короткую и
какую-то неуверенную очередь по бегущим к лесу людям. Остальные
вышли из атаки, так и не открыв огонь из своих пулеметов. За двумя
мессерами тянулся не слишком густой, но отчетливо видимый темный
шлейф. Все четыре немецких истребителя плавно развернулись на запад
и быстро исчезли за лесом.
Я отменил боевой режим имплантов,
положил винтовку рядом с ее погибшим хозяином и устало опустился на
землю. От опушки леса к горящему поезду возвращались уцелевшие
бойцы. Кто-то помогал идти раненым, кто-то с трудом ковылял сам. Я
почувствовал на себе пристальный взгляд и обернулся. От соседнего
вагона на меня молча и очень внимательно смотрел старший лейтенант
НКВД – командир взвода охраны нашего разгромленного эшелона.
Глава 4
Весь остаток дня мы оказывали помощь
раненым и хоронили погибших. Никаких средств связи у нас не
имелось, а если что и было, то сгорело в разбомбленных вагонах.
Ни со стороны Умани, ни из тыла
никакого движения по железной дороге не наблюдалось, зато несколько
раз в стороне от нас пролетали немецкие бомбардировщики и
истребители. Мы слышали взрывы и гул артиллерийской канонады.
Ситуация на фронте продолжала стремительно ухудшаться.
Никакими средствами для
транспортировки раненых мы не располагали. Носилки, сделанные из
плащ-палаток и вырубленных в ближайшем лесу жердей, несколько
облегчали ситуацию, но все равно наша маршевая часть выглядела, как
ходячий госпиталь. Медиков среди нас не было, так что кроме
примитивной перевязки помочь раненым мы ничем не могли.