— Что же ты, а?
Злости уже не осталось. Или сил на злость? Все нутро Люка
терзала горечь утраты только, казалось, приобретенного настоящего
друга. Первого в его жизни. Закаленного так, как другим и не
снилось.
Барти. Малыш Бартоломью. За один день он дважды спас его жизнь и
к третьему спасению приложил максимум усилий. Этот максимум был
весом в его, Барти, собственное существование в этом мире. Сошедшем
с ума мире.
— Если бы ты нас впустил сразу, а не пританцовывал на крыше… Чем
ты думал, чем? Что такого мы сделали, что ты готов был оставить нас
там умирать?
Эд молчал. Сидел на бетонном полу, укрытом циновками и прочей
чепухой, и молчал.
Ничего Примечательного в «бункере» не было. Жилище являло собой
именно то, чем, собственно, и было — пристанищем
сумасшедшего.
Самым дорогим атрибутом интерьера в доме был радиоприемник.
Ламповый. Стены увешаны плакатами и агитационными листами с
надписями на разных языках. Вот со стены смотрит человек с такой же
козлиной бородкой, что и у Эда, с залысинами. В вытянутой вперед
руке он сжимает кепку. Это Ленин. Люк знал. А вот и еще один
известный персонаж — Че. Всякая революционная чушь.
— Ты боялся, мы увидим это и расстреляем тебя? Или испугался за
свой космический плазменный астрокунцкомбаин? — Люк стукнул кулаком
по крышке радиоприемника, отчего тот жалобно крякнул и чихнул
облаком пыли.
С улицы послышался рев «жабы», и тут же дом Эда ощутимо
тряхнуло. Люк подошел к окну. Чудовище, раззявив зубатую пасть,
зашлась в истерическом крике, потряхивая одной из конечностей, на
которой из четырех когтей-сабель осталось только три.
— Надо же! — усмехнулся Люк. — Эта дьявольщина о твою «хижину»
коготок обломила. Давай! Укуси нас, что б тебя!
«Жаба» предприняла еще одну попытку снести с лица земли бункер,
но, так же, как и в первый раз, потерпела неудачу. Отошла в сторону
и принялась пожирать застреленных Барти зомби.
— Тьфу, гадость какая.
Люк вновь посмотрел на притихшего Эда.
— Что?
Эд не ответил. Кровь унялась, и теперь старик пытался отереть ее
с лица. Получалось плохо. Вместо полосы, прочерченной от
поломанного носа до подбородка, после его нехитрых манипуляций
тыльной стороной ладони на лице теперь красовалось кровавое
смазанное пятно.
Взгляд Люка выхватил книгу на журнальном столике. На обложке был
нарисован дородный пожилой мужчина с бородой и кучерявыми
волосами.