Мирослава согласно кивнула, и Никодим
сел за стол напротив Мирославы. Родители опустились на лавку подле
окна. Забава, оторвавшись от прядения, перевела взгляд на
сестру.
— Что случилось с тобой? —
поинтересовался Никодим. Мирославе стало немного не по себе от
пронзительного взгляда серых, словно затянутое тучами небо, глаз,
окружённых резкими морщинами.
— Я не помню, — честно ответила
Мирослава. — Я помню только то, как мы с сестрой собирались на
праздник, помню, что я не хотела идти на него, а Забава меня
уговорила. Больше ничего не помню.
— Тебя страшит твоё беспамятство?
— Нет. Мне спокойно.
Волхв согласно кивнул и закрыл
глаза.
— Дай мне руку, — попросил старец, и
Мирослава протянула ему ладонь. Когда сухие старческие руки
обхватили её ладони, Мирославе показалось, будто по рукам побежало
лёгкое покалывание. Странное чувство было тёплым, от него веяло ещё
большим спокойствием и умиротворением, чем от сизого дневного
света. Волхв зашептал, и Мирослава невольно закрыла глаза. Сквозь
закрытые веки она видела, как Слова волхва складываются в
серебряную дрожащую Песнь. Песнь разгоралась светом, её узор
делался насыщеннее, ярче, живее — он походил на ажурное кружево,
что, дрожа, заполняло светлицу. Узор так разгорелся, что в его
свете, не открывая глаз, Мирослава увидела убранство избы. Ярко
увидела, будто наяву. Только горница была серебряной. Мирослава
видела, как обеспокоенно смотрела на неё и Никодима матушка
Добромира — добрая, милая мама. Мирослава, оставаясь за столом, в
своём видении подошла к матери ближе: Мирослава даже увидела
солнечные морщинки, что разбегались от серых, горячо любимых,
маменькиных глаз. Мирослава посмотрела на своего отца Ивана — он
держал за руку мать, и так же, как и она, с беспокойством смотрел
на Мирославу и волхва. Мирослава видела поседевшие волосы отца и
немного грустные синие глаза. Видела Мирослава и сестру — несмотря
на свою обиду, Забава тоже переживала за Мирославу. И обиду Забавы
тоже видела Мирослава — будто тёмная паутина окружила голову сестры
и льдом сковала её сердце. Интересно, почему? Мирославе казалось,
что если она подойдёт к сестре ближе, то сможет прочитать то, что
написано в тёмной опутавшей её тоске, и узнать, что она сама,
Мирослава, сделала. Но мягкий голос позвал её, и Мирослава
обернулась. Она увидела себя, сидящую за столом с закрытыми глазами
и шепчущую вместе с волхвом. Спокойствие помутилось испугом, и
Мирослава, ахнув, открыла глаза.