Построившись клином они, словно истребители, спикировали
на акул. Те, махнув хвостами, скрылись в глубине. Птеродактили в
воду не полезли.
- И часто вы так развлекаетесь? - пришлось сделать над собой
усилие, чтобы голос не дрожал.
- Игра в метаморфозы - это ерунда, первый курс. Камень, ножницы,
бумага, - бросил Ванька. - Вот метафизиология - это да. Это, я тебе
скажу...
Из реки взмыли орлы. Размахом крыльев они напоминали
кукурузники, а повадкой - хищных мурен. Поднявшись повыше, орлы на
бреющем врезались в черную стаю. Полетели клочки по
закоулочкам...
Птеродактили, сбившись в кучу, превратились в смерч. Один из
орлов не успел уклониться и задел смерч крылом. Я зажмурилась:
будто воробей угодил в вентилятор... Безжизненный комок перьев
плюхнулся в воду.
- Кто это, Вань? - крикнула я. Повернулась - а напарника и след
простыл. Только мокрая рыжая макушка в десяти саженях от
плота...
Второй орел превратился в громадного фиолетового джинна. Вытянув
толстые губы он, как макаронину, втянул смерч и крепко сжал
челюсти. Из его рта раздалось сердитое жужжание, а щеки вспучились,
будто бы их пихали изнутри. Джинн шмыгал окольцованным носом,
потешно шевелил ушами, но терпел.
На реке в это время установилась необычайная благодать. Перестал
завывать ветер, успокоились волны, улегся песок по берегам - мы
оказались в спокойной, как зеркало, воде.
- Глаз тайфуна, - благоговейно прошептала Гамаюн и, выпустив
стальные когти, вцепилась в доски. - Ну, теперь держись...
Будто услышав, джинн улыбнулся уголком рта и хитро подмигнул.
Извлек из складок просторных штанов древний позеленевший кувшин,
выплюнул туда толстого шмеля, закупорил горлышко пробкой и небрежно
швырнул глиняную тару через левое плечо.
- Тут и сказочке конец, - отряхивая руки, из воздуха соткался
шеф и огляделся. - А где мой плащик?
Я смутилась. О чем угодно можно было думать, пока нас атаковал
Сет: о жизни, о смерти, о рыбных консервах...
- Забыли, значит, - осудил нас с вороной Базиль. - Я тут за ваши
жизни бьюсь, а вы об имуществе позаботиться не можете?
- Хозяин, мы... - начала оправдательную речь Гамаюн.
И тут из-под воды донесся и стал нарастать глубокий, не побоюсь
этого слова, тектонический гул. Будто там, под ногами, столкнулись
материковые плиты. Будто континенты, сойдясь в любовной судороге,
бьются друг о друга скалами, горами и долинами...