Единственно, о чем жалела бабушка – невозможность найти учителя,
способного объяснить назначение и возможности моей магии. Ну что
поделать, нет так нет…
Два года счастья, разбитого на равные промежутки приездами
отца. Его я по-прежнему боялась и старалась держаться как можно
дальше.
Что значил для меня мой собственный отец? Кем был? Мы
практически никогда не общались и даже толком не разговаривали. Тот
день, когда на моей руке ожил вьюнок, был единственным, когда я
говорила с отцом и совершенно точно знала, что он у меня есть. К
следующему его приезду все вернулась на круги своя - он отдельно, я
отдельно. Доброе утро. Как здоровье? Как ваши дела? Спокойной ночи.
Все.
Наверное, он очень любил маму. По крайней мере, я так думала
когда видела, с каким лицом он о ней вспоминает (хотя эти случаи
были настолько редки, что их можно посчитать по пальцам одной
руки). Или когда смотрит на меня, точнее, на мой рисунок,
выпускающий усики из-под рубашки с максимально длинными рукавами.
Теперь я старалась носить как можно более закрытую одежду, чтобы
ползающий где ему вздумается вьюнок не вылез наружу в самый
неподходящий момент. И волосы носила распущенными, прикрывая лицо -
мое растение не разбирало частей тела и ползало, где хотело,
оставляя под кожей мягкое прикосновение, похожее на дуновение
легкого щекотного ветерка. Отец сказал, у мамы были бабочки… много
крошечных бабочек и еще пчелы. Однажды пчела даже цапнула его за
палец, когда он прикоснулся к маме в то время как она спала.
А я на нее не очень похожа. Разве что разрез глаз, хотя цвет
отцовский – светло-карий, почти желтый. Да и лицо отцовское, почти
круглое, только более тонко очерченное. Фигура тоже вполне
человеческая, природного изящества жестов и плавности движений,
присущих шайнарам, мне практически не перепало. Хотя иногда
бабушка, наблюдая, как я делаю что-нибудь по хозяйству, замирала и
негромко просила:
- Повтори еще раз...
И я послушно протягивала руку к чашке или вставала на носочки,
дотягиваясь до стоявшей на полке посуды.
- Твоя мама временами двигалась удивительно красиво… Словно
плыла. Сейчас ты немного на нее похожа.
Но то мама… а я всего лишь ее слабое отражение, полустертый
след, полуночное видение, которое тает быстрее утреннего
придорожного тумана. Не знаю, что значила для отца я, но когда в
шестнадцать вместо очередного посещения пришло известие о его
смерти, мне было всего лишь немного печально.