Снова поворенвушивь посмотреть на спящую соседку по палате, она замечает цветы, розовые шарики, мягкие игрушки на тумбочках и подоконнике, еще и с подписанными вручную открытками. Она оглядывает пустые тумбочки возле своей кровати – ни цветов, ни открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. У этой соседки уже точно есть ребенок, крошечная девочка, и ей по праву все эти празднества, но ведь если женщина потеряла ребенка, ей можно принести цветы и открытку с сожалениями? Но нет – по обе стороны кровати стоят пустые тумбочки, как равнодушные стражи ее боли. Нет ни малейшего знака, что она нужна кому-то. У нее нет друзей.
При мысли об этом, она слегка поднимает левый уголок губы, при этом напрягается щека, и выходит какое-то подобие улыбки. Она кивает головой, как бы соглашаясь, что то, что с ней произошло, вполне стоило ожидать, и даже в некоторой степени забавно, хотя ей совсем не до смеха. На нее никто не обращает внимания, но у нее не пропадает ощущение, что весь мир рассматривает ее под микроскопом, и ей приходится держать ответ. Она произносит вполголоса: «Никому до меня нет дела». Затем, спокойно вздохнув, добавляет: «Ну и пусть. Мне тоже никто не нужен».
Женщина на соседней кровати пошевельнулась и, мягко улыбаясь, стала медленно просыпаться. Она взглянула на спящего, предположительно, мужа. В улыбке соседки теперь чувствовалась любовь, и она потянулась к нему, погладив по руке. Он, вздрогнув, проснулся, несколько смутившись, что заснул «на посту».
– Привет, милый, – сказала женщина мягким голосом.
– Привет, – ответил он машинально, глаза его при этом задвигались, пытаясь понять происходящее. – Хочешь чего-нибудь?
Она покачала головой.
– Воды хочешь?
Он встал и, не дожидаясь ответа, начал наливать ей в чашку воду из пластикового кувшина горчичного цвета.
– Нет, спасибо, – сказала она, все еще улыбаясь.
Он дал ей чашку. Женщина отпила немного, а затем, поблагодарив, вернула ему чашку. Он сказал «на здоровье».
Лина смотрела, как ее соседка по палате пьет из чашки, и ей тоже захотелось пить. Еще хотелось, чтобы кто-нибудь налил ей в чашку воды. Она и сама могла – на ее тумбочке тоже стоял пластиковый кувшин, но решила прежде ополоснуть рот. На губах все еще чувствовался металлический привкус. Пить она передумала, лишь закрыла глаза и сама не поняла, как заснула.