– В-вы не п-понимаете, – снова зазаикался нищий, – полицейские
меня того! И пинка еще! А я же правда свидетель! П-похищения!
Причем... причем... – дрожащая рука исчезла под лохмотьями, нарушив
хрупкую преграду между давно немытым телом и внешним миром. Впервые
за тот день я был счастлив, что воздух такой влажный и тяжелый –
отвратительный смрад лишь слегка щелкнул по носу, и я спешно шагнул
назад. – Не простого кого тащили, да! – Кулак вырвался наружу,
метнулся ко мне, раскрываясь, словно жутковатый цветок о пяти
грязных лепестках. Блеснул золотом щит, подмигнул синий сапфировый
молот в его середине. При виде герба цвергольдского царства мне
едва не стало дурно.
– Ты ж... совсем сдурел?! – я принялся в ужасе озираться,
надеясь, что никто нас не видит. – Ты кого подставить решил, рвань?
Чтоб меня за твою кражу ловили? Пошел вон! И впредь смотри, что
тащишь.
– Да не тащу я! Не тащу! – отчаянно заорал бродяга. – Двое!
Мешок ночью несли! А в мешке – дыра! А из дыры – рука! Вот с нее-то
колечко и слетело.
– Отстань, говорю! – я готов был его ударить, но останавливала
брезгливость.
– Не отстану! Мне в полицию нельзя, они меня того!
– Я тоже тебя сейчас того! – взвыл я, когда он сделал еще шаг.
Нищий как-то горестно запрокинул голову, и спутанные волосы
мотнулись в сторону, обнажив между двумя налитыми кровью глазами
третий, — полуприкрытый и бельмастый. Пошел вон, отродье, — гадливо
вскрикнул я, ботинком отпихнул мерзавца прочь. – Проваливай
отсюда! Ищи полицию. Я тебе не помощник, – стараясь не
поворачиваться к нищему спиной, я быстро влетел в привокзальный
трактир «Любимица Судеб».
Но сердце уже сбилось с шага и заныло. Так всегда: ничего пока
не случилось, ничего еще толком не сказано, а оно, непоседливое,
уже чует – что-то будет. В последние лет пять такое ощущение
посещало меня, лишь когда по долгу службы приходилось нырять со
светлых улиц в темные омуты неспокойных переулков. А сейчас впереди
колыхалась большая и сочная Тайна. Проще говоря, именно то, что я
изо всех сил искал последние годы, пытаясь, наверное, в глубине
души оправдать выбор профессии... Вот только попытки кончились,
скатились к подножию крутого склона реальности, а на вершине
остались я и разумный выбор. И впереди были несколько чашек кофе и
два оборота до отправления паробуса в Эскапад. А в настоящей
столице опытный сыскарь всегда найдет работу уж если и не
интересную, то всяко более денежную. И все-таки обрывок истории, к
которой мне не повезло прикоснуться, зажег где-то в глубине души
слабый, но ощутимо жгучий огонек азарта. И понадобилось изрядное
усилие воли, чтобы его погасить.