– Да что б вы, молокососы, понимали в правильной дегустации?
Пустое поколение! – В такт горьким словам колба покачивалась,
словно винный бокал в пальцах нетрезвого аристократа. Честное
слово, цвергольд даже оттопырил мизинец! Выдохшись, Карл сделал
паузу и резко опрокинул колбу в широко распахнутую пасть. Блеснули
то ли обломанные, то ли, — чего только на свете не бывает, —
подпиленные зубы.
Упавшая на юных посетителей «Любимицы судеб» тишина была такой
плотной, что, казалось, даже сигаретный дым прибило к полу. Только
что шумные студенты галдели и ерничали, – а вот они словно забыли
как дышать, устремили взгляды на экспериментатора и окаменели…
вместе с ним. Цвергольд превратился в статую, на недвижном лице
которой жили только глаза, – они, подрагивая, осторожно косились
вниз. Туда, где столешницу подпирал объемистый живот. Тишина
ширилась, растягивалась, и, достигнув звенящего предела прочности,
лопнула. Из недр алхимика раздался гулкий вой. Что-то рвалось на
свободу из его нутра, что-то, судя по ужасающим звукам, рожденное
на стыке реальности и ночных кошмаров... На лице карлика отразилась
отчаянная борьба, в которой вовсе не он был сильной стороной.
Неведомый противник напирал, но Карл не сдавался, изо всех сил
сражаясь за существование… и победил. Поблекшее было спокойствие
вернулось и снова воцарилось в трактире, будто никуда и не
отлучалось. Цвергольд шумно выдохнул, повертел похожей на котел
головой и, глядя в пустоту, хрипло спросил:
– Ну как, никто не созрел? Там... пара капель осталась.
Что бы случилось, проиграй он борьбу с желудком, сказать было
невозможно, однако студенты явно ждали шумного и красочного зрелища
и теперь, лишенные представления, лишь досадливо поморщились и
отступили. Отвернувшись от недавнего объекта насмешек, недоросли с
головой погрузились в болтовню. А чудаковатый карлик, казалось, и
сам уже напрочь забыл об их существовании. Порыгивая в бороду, он
аккуратно заткнул пустую колбу пробкой, вытащил из-за пазухи
ошметок бумаги, а из-за уха – длинный карандаш и что-то размашисто
записал. Потом бездумно покрутил головой и, встретившись со мной
глазами, внезапно нахмурился и отвернулся. Меня передернуло.
Жутковатые стеклистые глаза цвергольда от напряжения стали
густо-багровыми, налились кровью, как спелые вишни соком. А еще они
были разного размера.