Кряхтя подошёл к Воропаю, прикидывая, что с ним сделать, как
наказать. Богатая фантазия подсказывала несколько заманчивых
вариантов.
Билуг тронул часового за плечо. Странно, парень стоял словно
вкопанный. Чуя неладное, десятник развернул его лицом к себе.
Глаза Воропая остекленели, он не дышал, а на лице замерла
гримаса такого ужаса, что Билуг едва не оттолкнул мертвеца от
себя.
И почти сразу почувствовал присутствие постороннего. Позади
что-то прошелестело, еле слышно, словно ветка качнулась на
ветру, однако десятник среагировал моментально: выставил труп
в качестве щита и потянулся за кинжалом (вытащить длинный меч
он не успевал). И тут что-то кольнуло его в шею. Тело, такое
родное и привычное, перестало слушаться, налилось свинцом, рот
судорожно хватал воздух, которого всё сильнее не хватало. А
потом пришла смерть.
Незнакомец, который словно возник из ниоткуда, успел подхватить
тушу умиравшего десятника, без особого труда выдержав немалый
вес, отставил стремительно деревенеющий труп в сторону и
показал кому-то невидимому знак в виде колечка из большого и
указательного пальца.
На стене появился ещё один такой же человек, гибкий как
тростинка и стремительный, словно метеорит.
На обоих были тёмные бесформенные одеяния, скрывавшие фигуры и
размывавшие их силуэт. Обменявшись несколькими только им
понятными знаками, незнакомцы без единого звука вытащили из
ножен мечи с чёрными лезвиями и с ловкостью акробатов
спрыгнули вниз, оказавшись подле телеги с поклажей.
Приземление прошло столь мягко, что женщины даже не обернулись.
Обе они, Услада и её мать, умерли мгновенно. Убедившись, что
с невольными свидетелями покончено, убийцы метнулись в разные
стороны: один налево, а другой направо.
Каждый, кто оказывался у них на пути, умирал. Убивали незваные
гости безжалостно, не щадя даже малых детей.
Защитники Пойменского пытались дать отпор, но куда им, простым
мужикам, не особо искушённым в воинской науке, против двух
головорезов, владевших неизвестным боевым искусством.
Вот парень с копьём наперевес бросается на чёрную фигуру. Та с
лёгкостью уклоняется, лезвие устремляется вверх, а потом
столь же стремительно падает вниз, вместе с ним на землю
летит отрубленная голова копейщика.
Часовой на вышке водит здоровенной пищалью, пытаясь выцелить
нужную мишень, это ему едва удаётся: он боится зацепить
своих, к тому же убийцы слишком быстро перемещаются. Но,
кажется, есть шанс угодить точно в цель, палец ложится на
спусковой крючок, но выстрела не раздаётся. Второй головорез
успевает метнуть нож, который, мелькнув как молния, впивается
стрелку в висок.