Хорошо отец меня постоянно к знаниям приохочивает. У него ведь
не голова, а ума палата, а в ней столько всего, что диву
дашься. Благодаря отцу у меня словарный запас другим на
зависть.
– Как драться будете? – спросил дядька.
– До первой крови, – опередил меня Чубарь.
Я кивнул. До крови так до крови. Мне всё равно.
– Ты это… как там тебя… Нечай! Не обижайся, если зашибу, –
с деланым сочувствием произнёс Чубарь.
Вот, блин, скоморох! На публику рисуется. Мол, сделал всё, что
мог, предупредил, остальное – не его забота.
– Да что там! Не обижусь, – заверил я.
С ростом и статью у меня не сложилось. Не скажешь, что
Добрыни-старосты сын. Батя по палатам пригибаясь ходит, а то
б всю голову поразбивал, и всё равно регулярно шишки
набивает! Потолки на него не рассчитаны. Говорит, что я в
мать породой пошёл, упокой её душу светлую! Погибла она, когда
мне чуть больше годика было. Только-только от титьки
оторвался. С той поры семнадцать лет миновало.
Чубарь стащил с себя холщовую рубаху, остался в одних штанах,
подвязанных тесёмками. Поиграл мышцами, порадовал баб и
девах. Те замлели, будто мужика никогда раньше не видели!
Пока он играл на публику, я разоблачился до пояса, размял
руки-ноги. И спиной ощутил на себе чей-то взгляд. Обернулся,
чтобы встретиться взором с Варей.
Она при нас, ястребках, лекаркой служит. Девка видная. Глаза
большущие, коса до пояса, с мою руку толщиной, на щёчках
ямочки. А фигурка! Эх, да как красоту такую опишешь! Картины
с неё рисовать надо, раньше люди занимались и таким делом, им
не только выживать приходилось, вот только я не художник.
А она на меня смотрит, пока подружки Чубаря глазками едят. И от
этого взгляда у меня душа до небес как «крыло» взмывает!
Раньше я при ней робел, в словах путался, потел – хоть выжимай.
А тут, откуда только взялось: такие наглость и уверенность
проснулись! Даже подмигнул ей.
Варя фыркнула, отвернулась, прикинулась, что не было того
взгляда. Мне не в обиду! Понял, что за меня переживает,
только виду не показывает. Фасон держит!
Кстати, Чубарь, окончательно за соплю меня принял. Даже
разминаться не стал. На холодную бороться решил. Ну-ну… сам
виноват. Нечего носом крутить да свысока посматривать.
Вдругоряд наука будет.
– Руки друг другу пожмите, – велел дядька Аким.