– Чудно толкуешь. А я скажу тебе проще, – прервал его Нечуха. —
Я ни деда не видал,
Ни бабы не знал.
А сам я удал.
– А на что мне твоя удаль?
– Удаль не убыль,
Жжет огоньком,
Отдает ветерком.
Апчхи!
От Нечухи вновь полетели искры. Ванька отскочил подальше.
– Тьфу, ты! Одна беда от твоего огонька.
– Да, норов бедовый,
Бедою ведомый.
– Вот-вот, чихать только и умеешь.
– А от пчиха есть прок —
Пчих возьми да помог, —
не уймется Нечуха.
– Ладно, зубы мне не заговаривай. Видали таких.
– Своих зубов не имею,
Заговаривать не умею.
А чужую беду
Рукой отведу.
И на добро я охоч,
Поделиться не прочь.
Чего желаешь?
От вопроса, заданного в лоб, Ванька опешил и не мог сообразить ничего путного. Нечуха приуныл, огонек в его глазах поугас.
– Нет, нет, ты погоди, – засуетился Ванька и брякнул первое, что пришло ему в голову, самое незатейливое желание. – Есть хочу!
– А и то верно, – весело захлопотал Нечуха. —
Гостю привольно,
Где хлебосольно.
А в нашей печи,
Что есть, все мечи.
В горшке щи —
Язык полощи,
Прикусывай ложкой,
Прихлебывай плошкой.
Ванька с недоверием покосился на хлебосольного хозяина. А тот заторопился предупредить:
– А не хочешь, не кушай.
Сказку послушай.
– Далась мне твоя сказка. Жрать давай!
На этот раз Нечуха засуетился, но остался невозмутим.
– Кто сам берет,
Тот и в рот кладет.
А кто просит,
Мимо рта проносит.
Ступай к печи,
Забирай харчи.
Ванька нехотя поплелся к печке, снял тяжелую горячую заслонку и едва руки не обжег себе. А горшок со щами и вовсе никак не ухватит – уж больно горяч.
– Хваток ты, брат.
Вот тебе ухват, —
поспешил ему на помощь Нечуха.
Взял Ванька длинную закопченную палку с круглыми чугунными усами на конце, а подцепить пузатый горшок никак не может. И Нечуха ему не поможет, только потешается над Ванькиной бедой да жаркие угольки по полу разбрасывает. Ванька вконец расстроился и отшвырнул бестолковую палку.
– Не хитры науки,
А проворны руки, —
объяснил задачу Нечуха и ловко подхватил ухватом горшок, водрузил на стол с вышитой скатертью.
– Скатерть-самобранка,
Не спи спозаранку,
Мечи калачи
Да, гляди, не мельчи.
Тут накрылся стол сам собою, и начался пир горою. Ванька только диву дается, но о еде не забывает – за обе щеки уминает. И щей горячих из горшка глиняного ложкой деревянной похлебал, и хлебом заел ноздреватым, и квасом запил кисловатым. Видит, и Нечуха не отстает, знай себе, наяривает, ест да приговаривает: