- Да, вы правы, мне следует вам все объяснить доступным для вас
языком. Я предлагаю вам любовь. К вашим картинам, к вам как к
художнику. И вместе с ней, разумеется, славу и признание. Деньги,
как вы понимаете, к этому прилагаются. И чтобы получить все это,
вам всего лишь нужно каждый месяц рисовать мой портрет. Поверьте
мне, это очень выгодное предложение, я делаю такое далеко не
каждому.
- Ага... то есть вот стоит мне вас нарисовать, как мои картины
сразу же начнут расхватывать, как горячие пирожки? Так что
ли?
Он кивнул.
- Да, именно так. Вы схватываете все на лету.
- Вы правы. На лету. Да. Извините, у меня очень много дел. Я
обдумаю ваше щедрое предложение и позвоню позже.
Я уже еле сдерживался. Если это розыгрыш, то неизвестный мне шутник
не порадуется тому, что я разбил морду кому-то из нанятых им
актеров. И я бы предпочел взять деньгами, хорошо представляя,
сколько стоит такое шоу. "Улыбайтесь, вас снимает скрытая камера".
Отлично, просто великолепно. Кредитная карта. Аренда... К
черту.
А мой собеседник тем временем встал и спрятал в карман портсигар,
который вертел все это время:
- Ну что же... я и не ожидал, что вы сразу согласитесь. Подумайте.
Когда решите все-таки принять мое предложение - позвоните.
И он протянул мне визитку, которая каким-то образом
материализовалась у него в руке. Я машинально сунул ее в нагрудный
карман, молча проводил гостя до двери, а когда закрыл ее за ним, то
просто вырубил дверной звонок. Снова сходил в ванную, налил в
кружку воды и сунул ее в микроволновку. Чай таким методом получался
омерзительнейший, но чайник я расколотил месяц назад, а тратить
деньги на новый... Чертов придурок... Да я бы его за самый дешевый
чайник нарисовал! "Любовь"! "Признание"! Да его сраные ботинки
стоят больше, чем любая моя картина.
Нет, это не было похоже на розыгрыш. Чем больше я думал, тем
сильнее в этом убеждался. Но какого рожна он тогда от меня хотел?
Более удачливый коллега пришел надо мной посмеяться? Вот это больше
всего походило на правду. В нашей среде подобное было в порядке
вещей.
Я походил по мастерской, допил гадостную жижу, дважды покурил. Ну
не шел он у меня из головы, и все тут. И дело было не в том, кто он
и зачем пришел на самом деле.
Просто это был "мой типаж". Настолько же мой, насколько те
сигареты, которые он курил, были моей любимой маркой. Если быть
честным, именно в ту секунду, когда он сверкнул своим портсигаром,
я уже понял, что буду его рисовать. И совершенно не важно, сколько
он мне заплатил бы и заплатил бы вообще. Это ощущение нельзя было
никак объяснить и ни с чем перепутать. Я называл его "волна".
Чувство, когда ты уже видишь перед собой будущую картину, когда
твои руки уже словно подергиваются в предвкушении первого штриха.
Но я упрямился еще почти час. Даже помыл полы, чего не делал с тех
пор, как мои ненаглядные друзья разбили посреди мастерской бутылку
вишневого ликера, и пол превратился в липучку для мух. Но когда я в
очередной раз топил тряпку в унитазе, то осознал, что сдался.
Сдался окончательно и бесповоротно. Плюнул, швырнул тряпку под
раковину, вымыл руки и едва ли не бегом вернулся в комнату. Листы
для набросков я вытаскивал дрожащими от предвкушения руками.
Наверное, наркоманы так принимают из рук дилера очередную
долгожданную дозу.