Поначалу Маркус никак не мог
смириться с тем фактом, что над ним получило абсолютную власть
создание, имеющее кругозор парнокопытного, говорящее «ложить» и
«звОнишь». Существо, которое даже приматом счесть трудно, имеет
право, а зачастую и обязанность причинять ему, нормальному
человеку, физический и психологический вред лишь благодаря тому
факту, что существо имеет нашивки сержанта. Не улучшали картину и
офицеры-инструкторы. Да, разумеется, средь них попадались достойные
люди и профессионалы, но большая часть относилась к хитрым,
изворотливым приспособленцам, которые воспринимали наставничество
как способ избежать фронта, оставаясь как можно дальше в тылу. А
хуже всех – на удивление – оказывались ветераны. Почти все они были
выгоревшими, увечными телесно и душевно калеками, что воспринимали
училище конечной остановкой неудавшейся карьеры, ни к чему больше
не стремились и в душе ненавидели курсантов – за молодость и
здоровье, которым лишь предстояло растратиться на войне.
Конечно, Маркус в итоге сам обтесался
до нужных параметров, приспособился, отчасти даже признал
объективную эффективность методов такого, с позволения сказать,
«обучения», то есть поточной дрессировки малопригодного
контингента… однако смириться – не значит принять всей душой.
Отчасти потому мехвоин предпочитал честную работу обычного
наемника. В относительно малом коллективе, где на всем имелся
объективный ценник, приходилось беречь и технику, и людей, так что
рядовой армейской дурости было все же объективно меньше. Увы,
«меньше» не значило полное отсутствие.
Сейчас, на дебрифинге, пилот
эффективно демонстрировал граду и миру свое лучшее, отшлифованное
многими часами практики выражение лица человека, у которого
буквально разрывается сердце от переживаний за успех общей работы.
Тем временем Антилес и Росманн как раз подошли к моменту, когда
пехота оказалась у границ периметра спасаемого правительственного
комплекса, а сам Маркус со своим ведомым убивали драгоценный ресурс
механических ног, бегая по лесу за вражескими пусковыми
установками.
В дверь конференц-зала бесшумно
прокрался один из связистов, быстро зашептал что-то на ухо Боссу.
От услышанного командир состроил такую физиономию, будто
единовременно получил по тестикулам и хлебнул острого соуса. Ничего
не сказав, он вышел из зала вслед за связистом, провожаемый
взглядами всех присутствующих. Наблюдая за этой ретирадой Маркус
ощутил, как скользнул по спине легкий холодок. Пилот не мог
отделаться от чувства, что, похоже, впереди их ждет некоторое
дерьмо.