Щеглов и Никифоров тоже не теряли
времени – они занимались своими целями. На пулеметной позиции живых
немцев не осталось, но сделать все тихо у нас не получилось, и
долетевшие до соседних окопов звуки заставили немцев
насторожиться.
Раздалось несколько резких команд, и
в траншеях соседнего отделения обозначилось движение.
- Гранаты в овраг, быстро! – приказал
Щеглов, не забывший о сидевших в засаде немцах.
Я сорвал с пояса гранату, вырвал чеку
и перебросил Ф-1 через край оврага. Дальнейшая ее судьба меня не
интересовала – я наконец-то спрыгнул окоп и добрался до пулемета.
Одновременно с первой длинной очередью, ударившей влево вдоль
вражеских траншей и ходов сообщения, за моей спиной с шипением
взлетели в воздух сигнальные ракеты – две белых и одна красная.
Чуть впереди я видел вспышки
выстрелов и слышал характерный треск ППШ – мои товарищи тоже
открыли огонь. Я на секунду отвлекся, пытаясь понять, откуда нам
угрожает наибольшая опасность.
В овраге никакого шевеления не
наблюдалось - похоже, наши гранаты легли удачно. Пленный гауптман
лежал на дне окопа в позе эмбриона, а Ремизов, стоя над ним,
стрелял из автомата в сторону немцев. Ответный огонь пока был
слабым и неточным, но противник быстро приходил в себя. Главное,
что меня очень не радовало, это какая-то вялая реакция на наш
сигнал на советской стороне. Нельзя сказать, что там ничего не
происходило, но и интенсивной подготовки к атаке я пока не
наблюдал. Переключив внимание обратно на немцев, я увидел крайне
неприятную картину. Во взводе, позицию которого мы атаковали,
помимо моего MG-34 имелось еще два пулемета, и сейчас они
разворачивались в нашу сторону. Пулеметчики пока не стреляли,
опасаясь в темноте задеть своих, но я понимал, что очень скоро они
разберутся и откроют по нам уничтожающий огонь. Другой серьезной
проблемой был блиндаж во второй линии окопов. Похоже, именно там
спали остальные солдаты взвода, и сейчас они активно двигались,
покидая укрытие и явно собираясь к нам в гости.
- Не подпускайте их на бросок
гранаты! – услышал я команду Щеглова.
Непосредственно меня она тоже
касалась, но сперва следовало что-то сделать с пулеметами и со
спешащей сюда пехотой. Я снял с пояса последнюю гранату. До немцев,
выскакивающих из блиндажа, было восемьдесят метров. Часть солдат
уже выбрались из окопов, а часть еще только покидали укрытие. Я
выбрал траекторию таким образом, чтобы запал догорел еще в воздухе,
и граната взорвалась над головами немцев. Хороший бросок из окопа
сделать сложно, но боевой режим способен и не на такое. Плечо
отозвались болью – все-таки организм еще не до конца восстановился
после «рывка» в лодке, а сейчас биоимплантам вновь пришлось сильно
напрячь мои мышцы.