Через пару дней с двумя чемоданами, один из которых был отдан небольшим подаркам для семьи Андрея, они сели в поезд, который вовсе не «мчал», а скорее тащил их навстречу новой жизни, притормаживая по дороге у «каждого дорожного столба».
Когда поезд, наконец, остановился, к двери их вагона подошел немолодой мужчина среднего роста, в черной морской форме, только более новой, чем у Андрея.
– Ну, здравствуй, сын. И вам здравствуйте. Познакомимся. Добро пожаловать в гости.
Маша опешила и с удивлением посмотрела на Андрея. Сын? Он же сказал, что у него «нет отца»! Или она ослышалась? Может быть, это его неродной отец? Но спрашивать не решилась.
От вокзала они ехали на автобусе, пока со стороны гор за высоченными платанами не показались красивые желтые корпуса.
– Приехали, – сказал отец и первым спустился по ступенькам.
Маше показалось, что мужчина собирается идти в сторону домов, но Андрей осторожно взял ее за руку: «Не туда. Сюда», и потянул на другую сторону улицы, к какому-то обшарпанному двухэтажному бараку неподалеку от остановки. Маша спокойно пошла за мужчинами, ожидая, наконец, увидеть дом, где ей предстоит прожить лучшую неделю «медового месяца».
Если раньше ей казалось, что она готова следовать за Андреем куда угодно, то все происшедшее с момента приезда покачнуло ее уверенность. События развивались так стремительно, что Маша почувствовала себя героиней жутковатого фильма. Но даже в дурном сне она не могла представить ничего подобного. По прошествии стольких лет она все еще не понимает, как пережила, вытерпела кошмарные восемь дней. Вроде бы так давно все было, что должно бы и «быльем порасти», из головы выветриться, но до сих пор так пугающе живо.
Маша рефлекторно передернула плечами, озноб пробежал по всему телу. Ей снова стало страшно. Вероятно, у каждого человека бывают в жизни моменты, которые врастают, въедаются в память, в душу, как металл в руки токаря, как угольная пыль в легкие шахтера, как само ожидание боли в кресле дантиста, когда-то задевшего живой нерв. Так застрявшее в теле инородное тело, вовремя не отторгнутое организмом, постоянно напоминает о себе болью или физическим неудобством.
О событиях тех дней Маша, конечно же, никогда никому не рассказывала, даже матери. Она понимала, что для нее это может оказаться смертельным ударом и что родители сделают все, чтобы немедленно увезти ее хоть на край земли, спрятать, оградить от малейшей возможности контакта с семьей Андрея.