— Вы никогда не задумывались, капитан, отчего они раз за разом
туда возвращаются?
— Вам это удивительно, Айзек?
— А вам разве нет? Уж вы-то лучше прочих понимаете в этом
вопросе.
Капитан посмотрел на Айзека оценивающе.
— Бесчеловечная процедура, — продолжал тот. — Никак нельзя к ней
привыкнуть.
Вот оно что, понял капитан. Доктор намекал всего лишь на
онтымэ[2].
Макинтош никогда не покидал «Бриарей» в Науканском порту. И
команда полагала причиной тому онтымэ — луораветланский напиток,
без употребления которого ни один британец не мог сойти на холодную
северную землю. Макинтош не считал нужным отрицать свою неприязнь к
луораветланской химии. Это было простое и доступное пониманию
матросов объяснение. Онтымэ не любил никто. Колючее зелье обжигает
пищевод и желудок, проникает в кровь и надёжно обволакивает сердце
глухой ватой. Будто самую душу отравили анестетиком. Всё так,
совершенно бесчеловечная процедура. Но у Макинтоша были другие
причины не любить Наукан. Настоящие причины, о которых он не хотел
и не мог говорить.
— Не припоминаю, чтобы вы отказывались от увольнительных,
Айзек.
— Верно, не отказываюсь. Но всякий раз боюсь. Знаете, я когда
вкус отравы этой чую — тотчас перед глазами пароход «Фараон». И
мысль: а ну как обратного пути не будет?
— «Фараон»?
Айзек снял очки с толстыми стёклами и стал их протирать огромным
ярко-жёлтым платком. Лицо его при этом сделалось задумчивым и
беспомощным.
— Полвека тому довелось мне, мальцом ещё, служить на Пемброкской
верфи в команде ныряльщиков. Жаль, капитан, не застали вы тех
времён. Заря эфирного пароходства. Всё в новинку, всюду открытия… —
Айзек помолчал, глядя куда-то мимо Макинтоша. Мыслью он был
далеко.
— Однажды случилось нам поднимать с изнанки смитовский «Фараон»,
который за год до того только был спущен в эфир. Что за пароход!
Нынешним-то не чета, но по тем временам был форменный сокол. Это
когда со стапелей спускали. А вернулся…
— Призраком?
Айзек кивнул. Призраками издавна звали пароходы, затонувшие в
быстрых подэфирных течениях.
— Именно. Несколько месяцев на изнанке. Команда исчезла, ни
капли флогистона в баках – всюду только лёд.Вообразите кусок
чёрного льда размером с пароход. Мёртвый, пустой. Страшный. Я не
мог отвести от него взгляда. А как поднялись в эфир — ни следа.
Знаете, ведь лёд тогда таял мгновенно...