Как-то мы с Пушкиным ее, больную, навещали. Там была бывшая пассия моего мужа, его не единственное, однакожь, «Чудное Мгновенье», хоть и подурневшее весьма, – А. К. Так неужто при ней и при больной я стала бы рассказывать о наших невзгодах? Конечно, только о балах и развлечениях, как всегда. Зубы сожмешь и болтаешь о чепухе неинтересной. Таков свет.
Вон, Папенька Александра только плачет, вздыхает и жалуется всем, кто к ним приходит и кого он встречает. Неужто кто-то его жалеет? Напротив, смеются, что такой родовой дворянин бедствует, не умея хозяйничать. А и кому какое дело до того, что у них, нещастных, и у меня на душе? Даже родным, помилуйте, безразлично.
Да простит меня Господь, но если бы знали Вы, как сердита я на Маминьку мою! Нет сердца у ней вовсе. Приданого так и не дождались мы, ни от нее, ни от Дединьки. Статую вовсе и не продать. Тяжба с Полотняным бесконечна. Никакие мои усилия не помогли. А история со шляпкой? Могу Вам поведать. Мы с сестрами решили послать Маминьке в подарок шляпу. Стоила она дорого, денег лишних ни у кого из нас нет, но решили мы, что живет она одна, что приятна ей забота дочерей. Буде ссориться! Она нашла ее слишком светлой и вернула в ярости! Боже! Выручила, как всегда, любимая наша тетушка, купила у нас ту шляпку.
Нынче попросила я Маминьку высылать мне содержание ежемесячно. Немного и попросила. Всего 200 рублей. Полагала я, что любовь к внукам, пусть не к дочери, придаст ей щедрости. Где! Дала мне советы, смысла в коих не вижу. Не денег. Я в отчаяньи! В отчаяньи и Пушкин. Нынешней осенью ничего он толком не сочинил, так что и продать издателю нечего. Чем жить? Александр оттого, право, и работать не мог, что голова кругом шла. А приехал, и вовсе голову потерял. Вы не поверите, дает он розги мальчику моему и Машеньке! Я руки ломаю, плачу! На что мне деликатность, бескорыстие мужа и его забота о детях, которых он любит, да наказывает розгами? Не выдержу, не выдержу!
Александра ни днем, ни ночью нет дома, уходит и где пропадает? Полагаю, без женщины дело не обходится. А и хвала Господу – в такую трудную пору нет его в доме. Иначе трудно мне было бы, видя его часто, признаться себе в том, что охладели мы друг к другу! Хоть и тяжко мне, а верить в подобное я не желаю. Только с детьми да на балах, как всегда, отвожу душу от тревог.