– Ключница водку делала…[7]
– При чём тут ключница? – возмутился Степаныч. – Я же
сказал, что сам гоню. Ничего, сейчас всё наладится.
И оказался прав. Неприятные ощущения и даже боль в голове после
занятий как рукой сняло, я повеселел. Это не был пьяный
кураж, я действительно чувствовал себя лучше: и тело и мысли
как прежде оставались под контролем.
– Степаныч, а что ты за баб говорил?
– Кхм… А у тебя интерес чисто теоретический или
практический?
– И такой и такой.
– Ну, – Степаныч задумался. – Ежли тебе на раз-другой, то
есть девки шалые. С ними завсегда можно договориться, вот только
жениться на них – ни-ни!
Я снова вспомнил Иру, прошлую жизнь. Нет уж, теперь уже точно не
брошусь очертя голову в омут любви. Изменился я, учёным стал.
Но ведь без женского пола тоже никак нельзя. Что-то надо
думать в этом плане, что-то решать. Не сейчас, конечно,
позже, когда определится мой статус в новом мире.
А шляться по дамам лёгкого поведения… Нет, это точно не мой
случай. Уж как-нибудь обойдусь.
За разговором не заметили, как подъехали к месту ночёвки –
длинной цепочке добротных кирпичных гаражей, преимущественно
двухэтажных.
Степаныч отпёр покрытые ржавчиной двери, ввёл внутрь фенакодуса,
отпряг его от телеги.
– Ключик где отыскал? – поинтересовался я.
– Где взял, там уже нет, – туманно ответил он. – На второй
этаж ступай. Вон лестница.
– Не прогнила?
– Нормальная лестница. Я её в поле прожигал, теперь до
скончания века простоит.
На втором этаже было вполне комфортно: диван-книжка и раскладное
кресло-кровать. Как они уцелели через двести лет… Хотя, чему
удивляться, что я в музеях древней мебели не видел? Тем
более, в моё время всё из сплошной химии делали, там и
гнить-то нечему.
Поводил носом, принюхиваясь к затхлому воздуху.
– Не задохнёмся?
– С вентиляцией полный порядок, – донеслось снизу. – Для
гарантии ещё одну затычку открою. Правда, сквозить начнёт.
– Лучше простудиться, чем задохнуться.
– Тоже верно.
– Спать будем по очереди. Я первый.
– Плюнь. Забияка при надобности предупредит, – заверил
Степаныч. – У него и слух и обоняние в несколько раз лучше
человеческого. Если кого-то почует, даст знать. Лучшего
часового не придумаешь.
Задав корма фенакодусу, Степаныч поднялся ко мне. Указал на
диван:
– Я здесь сплю.
– Возражений нет.