— В обход, зайдем от ельника, — принял решение Чужинов. — Там от
пожара частокол пострадал, так что попасть внутрь будет легче.
Со стороны реки густой ельник подступал к солеварне почти
вплотную. Побывав здесь в прошлый раз, Глеб дал указание вырубить
его, и будь все по-другому, он устроил бы местным обитателям за
неисполнение приказа такой разнос… Только, по-видимому, разносить
уже было некого.
Шли медленно, осторожно, напряжено вслушиваясь в тишину вокруг.
Оказавшись внутри, замерли снова: как будто бы никого.
— В бане ночь пересидим, она не тронута. Рассветет, будем
разбираться, что здесь произошло.
Дверь в баню оказалась полуоткрытой, и внутрь намело так, что
Ракитину пришлось отгребать снег лыжей, пока остальные прикрывали
его с оружием наготове. Наконец, дверь закрыли, и Поликарпов со
стуком задвинул на ней засов.
— Печь топить будем? — уже громко, не таясь, спросил он.
— Обязательно, — ответил ему Глеб. — Стоило ли так торопиться,
чтобы просидеть ночь в холоде?
Чужинов знал, что от всех строений к центральному, ныне
выгоревшему дотла, ведут ходы под землей на тот случай, если твари
вдруг захватят все внутреннее пространство и люди окажутся
разбросанными. Или наоборот — понадобится разделиться, если
обстоятельства к тому вынуждают. Ипотому он не опасался, что они
окажутся в бане как взаперти.
Баня на кордоне была добротной. Большая, с просторной парилкой,
моечной и немалым предбанником. И как такая могла появиться в
общем-то крохотном селении. С другой стороны, стоит ли удивляться,
когда у людей осталось так мало развлечений и поход в баню, сам
процесс мытья, посиделки после стали едва ли не самой главной из
утех.
— Глеб, ты видел? Там, на дереве... — начал Ваксин.
Чужинов кивнул: видел. На одном из росших внутри периметра
деревьев среди ветвей виднелось темное пятно. И оно не могло быть
ничем, как человеческим телом. Но чтобы убедиться в этом, стоило
дождаться утра.
— Утро красит нежным светом… — пел Ваксин, умываясь из
деревянной шайки.
— Вань, ты чего это прямо с утра распелся? — поинтересовался у
него Ракитин. Он говорил в нос: вчерашнее «купание» в ледяной воде
давало о себе знать.
Накануне Глеб плеснул ему в кружку спирт.
— Пей, — приказал он. — И чтобы к утру как огурчик был.
Тот лихо махнул содержимое кружки, но закашлялся, за что получил
промеж лопаток широкой ладонью Поликарпова.