— Ой, — спохватилась вдруг Настя. — А что это я
все о себе, да о себе. Может, и ты что-нибудь про себя расскажешь?
А то я, кроме того, что ты «самый страшный человек на всем Терском
Фронте», и пары-тройки совершенно диких, но почти правдивых, просто
слегка преувеличенных историй, этот факт подтверждающих, о тебе
ничего и не знаю.
Ну, это не сложно! Уж в чем в чем, а в рассказывании разных баек
из своей богатой и бурной биографии, обходя конкретные даты и места
событий, я, за время общения с Толей и прочими парнями из отряда
Убивца, уже поднаторел. О детстве своем рассказал правду: родился в
Подмосковье, там и жил с родителями, а вот потом пришлось начать
импровизировать. Была срочно выдумана бабушка в Астрахани, к
которой меня, щегла-детсадовца, готовящегося осенью пойти в первый
класс, отправили на лето в тот злополучный год, когда весь мир
рухнул. Никаких реалий первых лет Большой Тьмы я не знал, поэтому
просто скорчил грустно-задумчивую физиономию и сказал, что
вспоминать об этом не хочу, мол, слишком все было невесело. Зато
историй о боевой юности у меня было — пруд пруди, благо,
повоевать-то на самом деле успел много. Но рассказывал я их так,
что Настя хохотала, будто на концерте какого-нибудь юмориста. Ну,
не люблю я всякие страсти-мордасти о войне народу рассказывать. Кто
ее своими глазами видел — и так все знает, а кто не видел — тому
оно и не надо. Вот и привык я все свои «фронтовые мемуары»
рассказывать в духе и с интонациями Задорнова. Вроде как сам
серьезен, а слушатели по полу катаются. Ну, и сюжеты подправлял
малость, так, что даже самые опасные ситуации становились похожими
на забавные, хотя и захватывающие дух приключения. Короче,
старался, как мог. На Настин вопрос о том, как я очутился на
Терском Фронте и чем занимался прямо перед этим, глубокомысленно
помолчал, а потом посетовал на то, что некоторые товарищи сержанты,
несмотря на то, что уже почти два года как служат, до сих пор не
выяснили смысла словосочетания «военная тайна». Потом с наглой
рожей чмокнул ее в макушку и извиняющимся тоном сказал, что
рассказать ей этого не имею права при всем желании. Насупившаяся
было «товарищ сержант» сменила гнев на милость, и прогулка
продолжилась.
На юге всегда темнеет очень быстро, а уж в предгорьях, где
солнце уходит не за горизонт, а за горы, так и вообще создается
впечатление, что кто-то нажал на кнопку выключателя. Вроде бы
только что еще было светло, и тут же — раз, и все, вокруг —
непроглядная темень, рассеиваемая только светом редких уличных
фонарей, да еще кое-где светились глядящие на улицу окна домов,
хотя таких было еще меньше. Да уж, как сказал еще в девятнадцатом
веке какой-то путешественник: «Кавказ живет окнами вовнутрь». Факт,
не поспоришь. Хотя, с другой стороны, в нашем случае это было даже
неплохо. Во-первых, теперь ничто уже не мешало мне аккуратно
приобнять начавшую спотыкаться в темноте Настю за талию. Вроде как
без каких-либо грязных поползновений, исключительно чтобы не дать
девушке оступиться и упасть, но все же… А во-вторых, очень хорошо
были видны огромные и яркие звезды. Если честно, запас историй у
меня к этому моменту уже иссяк, и я с удовольствием переключился на
рассказ о загадочно мерцающих у нас над головой созвездиях, собрав
в кучу все застрявшие в голове со школы познания в астрономии и
мифологии.