Гуцул, явно не ожидавший ничего подобного, замирает в
недоумении. Потом до его ущербных мозгов доходит смысл мною
сказанного. С ревом тираннозавра, которому прищемили хвост, он
бросается в атаку. Ню-ню, я в «органах» почти четырнадцать лет,
сынок! А до этого — два года в спецназе. А еще раньше — детская
спортивная школа. «Двойка» в нос, апперкот в челюсть. «Оппонент»,
будто подрубленное дерево, с грохотом рушится на пол. Нос я ему
сломал точно. Насчет челюсти такой уверенности нет, но вполне
возможно. А вот похожий на трусливого шакала Трёпа меня удивляет.
Думал, он бежать кинется, а он, погань, выдергивает откуда-то узкую
«заточку» и бросается на меня. И на старуху бывает проруха, верная
пословица. Если б реакция у меня была похуже, пропорол бы он мне
бочину, как пить дать, пропорол бы. А так обошлось неглубоким, но
сильно кровоточащим порезом вдоль ребер. Не опасно, но неприятно.
Обвожу тяжелым угрожающим взглядом остальных «пассажиров»
камеры.
— Еще желающие повоевать есть?
Таковых не находится.
— Тогда бегом убрали от меня куда-нибудь подальше эту
падаль, — я киваю на уже начинающего приходить в себя
постанывающего Гуцула и лежащего у стены, в которую я его впечатал
со всего размаху головой, Трёпу. — Воняют.
Мое распоряжение выполняется беспрекословно и быстро. Морщась и
шипя, стягиваю с себя футболку, рву ее на длинные полосы и начинаю
перевязку. Замечаю, что один из сокамерников уж очень внимательно
разглядывает мою татуировку.
— Ты что-то хотел? — вежливо, но предельно холодно
спрашиваю его я.
Когда-то услышал от одного бывалого человека, что в таких
ситуациях предельная вежливость вкупе с предельной же жестокостью
пугает людей куда больше, чем грубость. Похоже, он и впрямь знал, о
чем говорил. Сокамерник перепуганно машет руками и мотает головой,
всем своим видом показывая, что ему, собственно, вообще ничего не
надо, он тут так, просто мимо проходил.
Наложив более-менее приличную, насколько это в таких условиях
вообще возможно, повязку, ложусь на нары прямо там, где сидел. Черт
с ним, с мусором, что со второго яруса сыплется, но вверх-вниз мне
сейчас скакать точно не стоит.
Кровь останавливается довольно быстро, рана и впрямь пустячная,
просто глубокая царапина. Решаю больше ничем не забивать себе
голову и просто заваливаюсь спать. Будь что будет, мать его!