– Я тебе говорю: ни на какую дачу мы не едем. Он (ткнул в меня пальцем) – идёт в поход, дикарём. Один, понимаешь? Будет спать под открытым небом и готовить себе на костре. Никаких удобств и веников. Поняла?
Секретарша буравила шефа взглядом. Потом перевела взгляд на меня и, не дождавшись сочувствия, поджала губы.
– Вот и всегда так! Жмоты вы все.
Подождала, не ответит ли чего Николай Иванович. Но тот стоял с деревянным лицом и ничего не говорил.
– Ну и катитесь на свою дачу!
Когда дверь захлопнулась, Николай Иванович улыбнулся.
– Ловко я её отбрил?
– Да не очень, – произнёс я. – По-моему, она обиделась.
– Ну и шут с ней, – отрезал Николай Иванович. – Сама напросилась. У нас тут серьёзный разговор, а она лезет со своей дачей.
Я едва не рассмеялся.
– Ого! Не думал, что вы такой обидчивый.
– Да не в обиде дело! Мы разговариваем, а она мешается… – Он вдруг замолк, испытующе глядя на меня. – Ну так что, вы согласны?
– Нет конечно! Чего это вдруг я поеду ночевать в какую-то там падь? Мне что, делать больше нечего?
Николай Иванович помрачнел. Опустил голову, о чём-то размышляя.
– А ведь я вам ещё не всё рассказал.
Я уже собрался уходить, но приостановился.
– В самом деле? И что же вы утаили от меня?
– Я у шамана был, перед тем как в поход отправиться.
– Вы были у шамана?
– Представьте себе… был. Говорил с ним.
Я замер от неожиданности.
– Занятно… и о чём же вы говорили? То есть я хотел спросить, где вы его нашли? Ведь шаманов теперь нет.
Николай Иванович вскинул голову.
– С чего это вы взяли? Шаманы очень даже есть. Да и с чего бы им исчезнуть? Они были и будут. Всегда! Вот вы писатель, а не знаете.
Я не нашёлся, что сказать. Действительно, откуда мне знать: есть шаманы или нет? Ведь я не проверял. Проклятые рукописи всё затмили.
Мне всё ещё хотелось уйти, но и остаться тоже хотелось. Про шаманов я кое-что слышал любопытное. Шишков в своёй «Угрюм-реке» про них что-то очень страшное написал. И вообще…
– Ну, рассказывайте! – молвил я, опять садясь в кресло. – Есть ещё кофе?
Кофе нашёлся. Через минуту я прихлёбывал из фарфоровой чашечки горький напиток и снисходительно слушал очередной рассказ. Я не буду приводить его дословно, но суть в следующем: Николай Иванович, наведя предварительно справки, отправился за двести километров в посёлок Черноруд, затерянный в Тажеранской степи Прибайкалья. Там он без долгих раздумий зашёл в почерневший от времени дом и спросил шамана, которого ему порекомендовал один иркутский историк (как подлинного бурятского шамана, в отличие от самозванцев и новоделов). Шаман плохо говорил по-русски (а может, прикидывался), но разговор у них не получился. Шаман молча выслушал вопросы Николай Ивановича (касательно его будущего, научной карьеры, здоровья и благополучия) и ничего не ответил. То есть он что-то там шамкал беззубым ртом, но ничего разобрать было нельзя; шаман был выживший из ума плешивый старик, с которого нечего и спрашивать. Но кое-что Николай Иванович с собой увёз из этой богом забытой деревни.