А если уж действительно взять да более чем прискорбно о том призадуматься, а за что это, собственно, Льва Николаевича Толстого от церкви некогда отлучили?
Человеком он был вроде бы религиозным и праведником слыл, с какой это ты только стороны на него не глянь, а надо ведь отлучили его, да еще и анафему ему в газетах повсюду объявили.
А может, все-таки было за что?
Та церковь никак не была под тотальным гнетом, пропитанного бедовыми догмами самого уж воинственно светского государства во всем этом мире, а потому кого именно канонизировать (как оно было при тех внезапно вдруг прозревших большевиках с Николаем кровавым) а кого от церкви отлучать она тогда решала вполне полностью разве что самостоятельно.
41
Лев Толстой, гениальнейший
писатель, однако, это именно он человек во многом всеми силами разрушивший российскую государственность и все это явно в одну лишь угоду призрачным, никогда на деле нисколько и не существовавшим нравственным и философским принципам, мнимо и волшебно полностью так до конца справедливого общественного бытия.
А между тем если взглянуть критически на его слова о хозяйствовании, то уж непременно получается полнейшая чушь, а отчасти и призыв к той еще самой до чего во всем бессмысленной утопической анархии.
Ну, никак и близко не может ни быть у буквально любого полноценно так праведно развитого начинания того еще самого день и ночь обо всем и вся сколь ответственно и старательно со всею страстью души беспрестанно же обо всем и вся пекущегося хозяина.
Поскольку иначе какое-либо важное начинание попросту разом зачахнет, прямо, вот как есть на корню.
И именно тот, кто в каком-либо деле наиболее главный, попросту совсем еще непременно обязан от всего этого действительно иметь, как можно только поболее всякого и всевозможного донельзя же разнообразнейшего удовольствия.
А если бы Льву Толстому и впрямь упоенно и сладостно на деле, а не на пустых и звонких словах всецело еще захотелось весьма позитивно приподнять уровень сознательности у никак ни в едином глазу незнакомого, со всякою истинною грамотой народа, то вот на что-либо подобное и целого века оказалось бы, в принципе, несколько так более чем маловато.
А тем паче, истинно уж немыслимо ведь далеко было до этаких «великих свершений», тем, кто проникся донельзя жалкой и безнадежно абстрактной верой в то самое весьма расплывчато беспутное и пресловутое «светлое будущее».