– Придумал, – вдруг вышел из легкой задумчивости черновласый и
прикоснулся рукой к горлу мальчика. Вдрогнул Даня и собрался было
рвануться в сторону, чуть не бросив чашку с чаем, но застыл
беспомощной куклой. Пальцы в этот раз не холод несли, а грели
мягкостью и ласковостью, ну точно одуванчики. Но не бывает от этих
солнышек маленьких жути такой, все тело охватывающей. Да и в то же
время интересно. Вроде как все по-настоящему, а вот уже не верится,
что будет что-то плохое. Так во сне бывает. Даже Бандит за дверью
примолк. Незнакомец же принялся нараспев говорить:
– Призываю тебя, Алконост-птица, что близ рая пребывает, да в
Ефрат-реке купается. Дай сему отроку частичку гласа своего
волшебного. Да такого, что тот, кто вблизи пребывает, тот все на
свете забывает, и самое себя не ощущает. Да такого, что ум у того
отходит и душа из тела выходит. Только дай ему, Алконост-птица,
лишь ту частицу, что сможет он вынести, да сердце из себя не
выгрызти от печали великой да радости, себя слушая, да других
одаривая. Прими сей дар драгоценный, отрок, от благословенной
Алконост-птицы, да храни его бережно и используй
рачительно.
Пока говорил черт, пальцы его все нагревались и нагревались, под
конец уж огнем жгли, алым да желтым перед глазами Даньки полыхая. И
когда терпеть стало уж совсем не в мочь, из переплетений огненных
струй появилась дева-птица райской красоты. Мальчонка даж про боль
забыл, утонув в ее глазах огромных. Полудева же покачала печально
головой и легко поцеловала его в губы. Горячесть прокатилась по
горлу, да такая сильная, что Данька все ж таки закричал. И от боли
его великой разом схлынул огонь, унося с собой волшебную птицу,
провожающую взглядом печальным мальчика.
Комната плыла и качалась перед данькиными глазами, а пришелец в
туман обратился да и принялся обратно в зеркало втягиваться. Но
только когда осталось лишь призрачное бледное лицо, повернулось оно
к Даньке и произнесло:
– Даю тебе столько же сроку, сколько ты живешь на земле, да без
года. И как пройдет этот срок, я за тобой приду.
И сказав это, сгинул пришелец полностью, растворившись за гранью
зеркальною. Тут же вспыхнули опять свечи ярко да радостно, а в
сенях взвыл Бандит, призывая хозяина впустить его в
горницу.
Токо же не слышал Данька этого – без сознания лежал на лавке,
где недавно пил чай с чертом черноволосым…