Обмакнув перо, Лирамель подписала
тесненную золотом бумагу и передала ее Карлу.
— Зачитайте, герцог, — попросила
она, не поворачивая к нему головы.
Спустившись на первую ступень, как
того требовал обычай, Карл нашел взглядом стоящую за спинами стражи
Али-Нари. Та привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть.
Когда он закончил читать, в зале
было уже так тихо, что голос Якира прозвучал будто гром среди
ясного неба.
— Примите мою преданность и
верность, Ваше Величество, — сказал он. — Свой выбор я сделал.
Все еще стоя на коленях перед
троном, лорд Варута снял с шеи медальон и, положив его к ногам
Лирамель, склонил голову.
— Энфомантон[1], — тихо
ответила она и велела Якиру встать. — Благодарю вас, сын Рода.
«Молодец», — мысленно зааплодировал
Карл и, встретившись взглядом с Али, жестом велел ей последовать
примеру лорда. По проторенной дороге всегда было легче идти. Сын
Киррана не обманул его ожиданий, приняв единственно верное решение,
какое только мог.
Робкая вереница тех, кто оказался
посмелее и порешительнее прочих, потянулась между стражниками.
Всего примеру лорда Варута последовало четверо Валлоров с юга:
герцог Аурок, лорд Фансел, его брат лорд Эстин Артеленский и лорд
Анкир из Айры. Последний выглядел несколько смущенным, и Лирамель
пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Видимо, слухи о том, что
она несколько лет скрывалась под именем Лир-ан-Кира, его очередного
внебрачного отпрыска, уже разлетелись по Королевству, поэтому у
бедного лорда Анкира не осталось выбора — он все равно попадал под
подозрение. Выбор Аурока был ожидаем: несмотря на его показательное
выступление, Карл был уверен в нем еще во время Суда Рода. Сыновья
Ведущей линии всегда инстинктивно сплачивались перед решающим
ударом.
Присягу обновили все присутствующие
в Тронном зале, но от Ордена отошло всего человек тридцать.
Впрочем, Карл рассчитывал на меньшее число, поэтому остался
доволен. Снять медальон было мало, требовалось нечто гораздо
большее, чтобы освободиться от власти Земар-ар, и он знал это на
личном опыте. К счастью, Ордену было не до пешек, да и им с
Лирамель пока следовало работать вглубь, а не вширь. Широта должна
была прийти сама, и очень скоро.
Вернувшись к трону, Карл встал рядом
с сестрой. Рукав ее платья пропитался кровью, и на белоснежном
подлокотнике розовело небольшое пятно. Поманив к себе Тори, который
стоял у колонн и выглядел мрачнее тучи, Карл показал на потайную
дверь и тихо сказал: