Глядя на откровенный страх в ее
глазах, Карл испытал укол совести. Но выбора не оставалось: ответ
на поставленный вопрос был важнее всего. Даже Кристиан это понимал,
потому и доверил ему дочь.
— Идем, Кетрин, — решительно сказал
он, вновь беря ее за руку и увлекая к двери. — Я только взгляну и
сразу же уеду.
Знакомый каменный мост и
стремительный путь вниз по крутым ступеням башни прошел как в
тумане. Карл старался не смотреть по сторонам, чтобы не бередить
прошлое. Ему было тяжело находиться в этих стенах, даже дышать и то
выходило с трудом.
Кетрин шла позади. Дорогу она не
знала, и Карл искренне надеялся, что это был первый и последний
раз, когда его племянница поднималась к жертвеннику. Будь его воля,
он бы и сам никогда не вернулся туда.
— Откройте, — коротко приказала
девочка, и ее звонкий голосок разнесся под каменным сводом
многоголосым эхом.
Два широкоплечих воина с поклоном
отворили тяжелые двери. За порогом начинался широкий темный
коридор, выходящий прямо на скалу. Много лет назад Лирамель
покинула по нему крепость верхом на белоснежном Тамандаре. Карл
знал об этом, но не помнил: смерть тогда подобралась совсем
близко.
Солнце слепило глаза. Щурясь, он
обернулся к племяннице и велел ей остаться у входа. Девочке
отводилась роль свидетеля, чтобы у Кристиана не возникло никаких
сомнений и домыслов.
Медленно, словно преодолевая
внутреннее сопротивление, Карл подошел к черной плите, стоящей на
четырех толстых каменных столбах, и, поскольку сверху никаких
надписей видно не было, опустился на колени. Ему пришлось наклонить
голову, чтобы разглядеть высеченные на боковой грани мелкие
непонятные значки.
Тихо ругаясь, он достал из кармана
сложенный вчетверо листок и наполовину исписанный грифель. Каждый
раз, когда удавалось подобраться вплотную, вместо одного вопроса
появлялось десять.
— Тут холодно, — не выдержав
гнетущей тишины, заметила Кетрин, плотнее кутаясь в платок. — Как
будто зима, а не весна…
— Угу, — тяжело поднявшись, Карл
убрал листок обратно в карман и задумчиво нахмурился. Ступая так
осторожно, будто его шаги могли разбудить спящее вокруг зло, он
обошел плиту с противоположной стороны и снова наклонился,
пристально вглядываясь в черный камень.
Знакомые слова Древнего языка были
местами стерты, будто кто-то пытался уничтожить высеченную на
жертвеннике надпись. Недоверчиво нахмурившись, Карл в волнении
опустился на колени и провел пальцем по тонким глубоким линиям.