«Изгнанный Тарином, сын Тара пришел
к горе Дракона, в место, куда издревле садилось солнце. Там явился
ему Великий и обещал вернуть потерянное наследие взамен клятвы
служить ему до конца времен, времени и полвремени. Сын Тара
преклонил колени и пролил свою кровь, доказав верность. И вот от
жертвенника, на котором свершилось поклонение, отделено было три
камня. И первый поставил сын Тара посреди долины, в месте,
называемом Тонор[1], а два других забрал в свою землю и
скрыл в потайном месте. Там же, где пролилась кровь, слезами своими
поведал он горе, как погиб Тар, и после возвратился принять
обещанное».
— Изнанный Тарином, значит, — мрачно
насупившись, Карл снова перечитал надпись и, вспомнив письмо отца,
нахмурился еще больше. — Вот как… Кто же такой был этот
Тарин?
Тихое шипение, раздавшееся над
каменным полом, едва не остановило сердце. Крикнув племяннице
бежать, Карл метнулся к выходу и, схватив Кетрин за руку, бросился
прочь.
«Этого мало, — пробежав почти
половину коридора, Карл без сил прислонился к каменной стене и
знаком велел девочке подождать. — Нужно искать дальше…»
* * *
Лирамель смутно помнила, как Шаддан
открывал дверь, подходил к топчану и клал широкую жесткую ладонь на
ее лоб. Она не хотела просыпаться. Темнота была внутри и снаружи,
темнота укутывала тишиной и покоем. Иногда мелькали какие-то
бессвязные воспоминания, но тут же исчезали, не тревожа и не
оставляя следа.
Свет пробился сквозь веки желтым
всполохом. Недовольно вздохнув, Лирамель подняла руку и прикрыла
глаза.
— Тебе нужно поесть, — держа круглый
жестяной поднос, Шаддан сел на край топчана. От его камзола пахло
кофе и дымом. — Давай-давай, я знаю, что ты проголодалась.
— С каких это пор мы на ты? —
подслеповато щурясь, прошептала она и закашлялась: горло пересохло
настолько, что даже шепот причинил боль.
— Хочешь, чтобы я каждый раз гнул
спину, выражая почтение? — спокойно спросил старик.
— Почему бы и нет? Даже не будучи
Главой Рода, я остаюсь единственной наследницей.
— Пока — да, — согласился Шаддан. —
Но думаю, Карл быстро исправит это недоразумение. Он весьма
предусмотрителен, не так ли?
Раздраженно выдохнув, Лирамель
села.
— Бесполезно. Даже не пытайся.
— Волнуешься? — насмешливо хмыкнул
он и поставил поднос на тумбочку.
— Нет. Не люблю, когда посторонние
лезут в дела нашей семьи, Каэл.