Несмотря на нервозность ситуации, я хохотнул, представив
следующую картину: стою я на мостике «Небесного странника», в трубу
вперед смотрю, а у него от носа к земле идет толстенный канат к
упряжке быков. Рядом с ним идет Гвенаэль и кнутом их, кнутом, чтобы
пошевеливались. А я ему с мостика:
«Гвен, правее бери, правее! Скоро у дороги поворот».
Затем какой-то умник, не иначе предок Аднера, придумал, как с
этим бороться.
Так вот, гнезда с л’хассами начали устанавливать под углом,
чтобы исходящая из них сила устремлялась к земле не вертикально
вниз, а под уклоном. Как если бы человек расставлял ноги на льду,
чтобы не скользить в стороны. Кстати, в подъемной силе л’хассы
потеряли. Об этом даже по «Небесному страннику» можно судить:
когда-то их было три, и каждый из них под углом, затем установили
еще два, из которых сила исходит вертикально, – и он птицей в небе
залетал, и совсем не потому, что их просто прибавилось.
«Хотя, конечно, ему и сейчас далеко до альвендийца», – взглянул
я за корму, туда, где тот мог в скором времени появиться.
Кстати, что там с ним, с нашим Берни, совсем о нем забыл?
Насколько серьезно его ранение? Помимо того, что жалко его как
человека, он занимает в моих планах существенную роль. Да что там,
ключевую. Возможно, это и хорошо, что в мире существует не
единственный корабль с таким приводом, как у «Небесного странника».
Неплохо и то, что он альвендиец. Ведь начнись война – и в небе над
герцогством появится армада таких кораблей, и конечно, летучий флот
его величества безнадежно эту войну проиграет. Это я все к тому,
что наше совместное предприятие с Аднером, о котором он, впрочем,
еще даже не подозревает, перед лицом такой опасности должно
процветать.
– Амбруаз, – окликнул я Пустынного льва, что-то выбрасывавшего
за борт. – Самое время нам с господином навигатором испить
кофею.
Тот с готовностью кивнул:
– Сейчас принесу, капитан.
Ну вот и отлично. Еще бы покушать, да и поспать не мешало.
«И по Николь успел соскучиться, – взглянул я на нее,
поднимающуюся по трапу на мостик. – Она у меня, когда не сердится,
олицетворение ласки».
– Люк, – Николь на миг прижалась ко мне всем телом, чтобы тут же
отпрянуть. – Я нисколько не сомневалась, что у тебя все получится.
Ты же у меня самый-самый!
Глаза у нее в полумраке поблескивали так завлекающе, что я едва
сдержался, чтобы ее не обнять: не у всех же на виду? Да и проблемы
у нас далеко не закончены.