– Мы, политики, изнемогаем от усталости! – рослый отставник, обречённо махнул рукой. Его не устраивали ответы священника, и он бурно возражал, рискуя быть нелюбезным. – Хотим достучаться до народа, разбудить его, оглушённого, опоённого спиртным и ложным дурманом! Орём до хрипоты на митингах! Бьёмся с либеральным жульём и в газетных статьях…А воз и ныне там! А вы, вы-ы! Церковь, от которой народ ждёт помощи, которая заступница, молчит, как камень! Почему не встаёт за поруганную честь и совесть? Почему не взывает с амвона?
– Православная церковь может говорить только с воцерковлённым народом на языке сокровенных православных святынь. Не языком листовок и митингов, а языком молитв. Повторяю: без веры в Господа у вас, политиков и военных, ничего не выйдет. Опять проиграете, затянете народ в очередную беду. Без Бога на Руси ничего доброго не случается, а только с Богом!
– Но пока вы, отче, будете ждать воцерковления народа, народ исчезнет! Каждый год мы теряем больше миллиона человек…Это как на фронтах Великой Отечественной!!
– Мы все сдохнем! – загудела толпа.
– Кремлёвские упыри кровь из нас выпьют!!
– Почему церковь не ополчается на сатанинскую власть? Когда погонит её подлую крестом?!
– Почему позволяет кремлёвским бесам – безбожникам стоять в храме со свечой и иконой на великий соблазн людям?
Отец Аристарх поднял руку. Дождался тишины. Густая борода, серебристые усы излучали сияние. Он был властен и в тоже время кроток. Добр и одновременно непреклонен. Молод и библейски стар.
– В храме всегда бесов больше. Они слетаются в Божий храм, чтобы осквернить его и испакостить. Такое уже случалось в нашей истории…Смутные времена. Вот и теперь на Русь пришли бесы. Предстоит ужасная, последняя схватка, и нам всем не уклониться: ни священнику, ни политику, ни военному. – Отец Аристарх посмотрел на Танкаева, задержал на нём взор. – Нам всем придётся претерпеть за Россию, придётся пострадать за наш многонациональный народ! Но не надо отчаиваться. Потерпим братья и сёстры! Соберёмся с силами – отче смотрел уже на другие лица страждущих прихожан. – Ибо кого любит Всевышний, тому Он и даёт пострадать!
* * *
«Ждать» и «терпеть»? – Танкаев скрежетнул зубом, отрицательно покачал головой. – Снова «ждать» и «терпеть»… – Он закурил новую сигарету. – Ну уж нет! Время не ждёт… Да и нет у меня времени, не осталось. Я буду действовать. Делать, что должно и пусть будет, как будет.