Можно красть у расстояния
Километры рельс и щебни,
Шпал извечную протрузию.
Нет, любимая, ни времени,
Ни разлуки – все иллюзия.
Прыгнул в прорубь на Крещение.
Сделал над собой усилие.
Много сильных ощущений
И традиция красивая,
Но зимой купаться – уровень
Подросткового проказника.
Увлекаясь процедурами,
Мы душой ушли от праздника.
Посылаю книгу повестей.
Передай ее издателю.
Гонорар возьми по совести,
Мы с ним давние приятели.
Трудно выжить здесь без вымысла.
Всюду нервы оголенные.
Не пиши, что дочка выросла,
Лучше, что-то отдаленное:
Что река уже растаяла.
Что в семье Поповых «прибыло».
Что томаты в погреб ставила
И в потемках палец выбила…
Здесь, монах один, любимая,
Высек на стене латынью,
«Что блаженны все гонимые,
И что смерти нет отныне».
Умный взгляд, на щеках впадины.
В профиль – вылитый Кустурица.
Если он коснется ссадины,
То она в тот час рубцуется.
Тусклым светом склоны голые,
Полнолунию обязаны.
По ночам здесь пахнет смолами
И запретными рассказами.
Жизнь – цинична и расчетлива,
Только, все ведь, относительно…
Здесь, особенно отчетливо,
Слышишь проповедь Спасителя.
Электронное письмо буддисту
Добрый вечер, буддист,
Человек без эмоций и денег.
Помнишь, вместе чудили?
Теперь ты степенный и лысый.
Скоро в городе нашем зима
Все деревья разденет.
Среди русских берез
Кривоногим торчу кипарисом.
Я ушел на войну. Враг свиреп.
Вместо ружей молитва.
Генералы читают Псалтырь
С наступлением ночи.
Эти лица, буддист,
Никогда не видавшие бритвы,
Среди прочих солдат
На войне именуются Отче.
Началось все с костра
Из недавно прочитанных книжек.
Гарри Поттера сжег, фильмы Квентина,
Фрейда и прочих.
Лысый друг, ты, наверное, скажешь,
«С ума что ли выжил?»
Для ответа я выйду из ритма
И выправлю почерк.
Войско Отца и Сына
С ними ведет войну.
Я разлюбил Тарантино
И полюбил тишину.
Книга. Ночь. На столе запотевший
Стаканчик граппы.
Город спит, просыпается совесть,
Тяжелый случай.
Я ведь папа, буддист,
Знаешь, как нелегко быть папой?
Этой главной науке, лысый,
Никто не учит.
Сколько лишнего: формулы, даты,