Дважды был брошен, на ощупь бродил по дну.
Я безнадежно влюбился в его жену.
Кожа ее пахнет ладаном и санталом.
Подозреваю, что это весьма опасно.
Я безобразен, Фиби,
Она – прекрасна,
Будто начало истории с грустным финалом.
Фиби, а счастье – когда ничего не надо,
День догорает, и так же как год назад,
Я зажигаю лампу, спускаюсь в сад,
И не могу надышаться ночной прохладой.
***
Мои стихи плывут издалека,
Какой-нибудь смотритель маяка,
У берегов Исландии находит
Их тонкие прозрачные тела,
Одетые всегда не по погоде.
А после отправляет их ко мне,
Холодной фразой брошенной в окне,
Бескрайним морем победившим сушу,
Предчувствием, что нужно их спасать,
Что я обязан это написать,
Иначе буду изнутри разрушен.
И все мои несбыточные сны,
В Исландии далекой рождены.
Я видел, как они при лунном свете,
Там где вода и пламя побратимы,
(Как будто бы сошедшие с картины).
На изумрудном запустении вод,
За руки взявшись водят хоровод,
Вокруг костра из неокрепших строчек,
И те стихи, что выживут в огне,
Ворвутся в дом мой на большой волне,
Однажды посреди бессонной ночи.
***
– Спишь?
– И не думаю.
– Поговори со мной.
Вот уже несколько месяцев мне не спится,
Этот июнь проливает на крыши зной,
Этот июнь называет меня убийцей.
С этого времени в непроходимой чаще
Сон истончается. Я просыпаюсь в пять.
Тот нерождённый снится теперь все чаще,
Тот нерожденный: «мама, давай играть».
Как-то во сне я держала его в горсти,
Хрупкое тело пытался разрушить ветер,
Если однажды увижу его при свете…
Маленький мой, умоляю, прости… прости…
Я обниму его и поспешу сказать:
«Мой драгоценный, мы тоже теперь неживые…»
Тот нерожденный носил голубые глаза.
Я почему-то уверена – голубые.
– Ты говорил мне тогда, что нельзя иначе,
Что непременно все будет у нас хорошо.
– Мне показалось, будто ребенок плачет.
– Не показалось,
Смотри,
Это он пришел…
Мне так холодно, любимая,
Сдоба северного города
И кварталы нелюдимые,
Не спасут меня от холода.
Не согреет солнце мнимое.
Не придет весна-кудесница.
Одиночество, любимая,
Здесь живет под старой лестницей.
Нас не много: два отшельника,
Семь монахов, три юродивых.
Я дружу с одним мошенником,
Говорят, убийца, вроде бы.
Он из бревен церковь выстроил.
Если верить настоятелю,
Не возьмут ее ни выстрелы,
Ни враждебные объятия.
Прибывая здесь физически,
Я живу воспоминанием.
Если вдуматься, фактически,