— Партия — авангард рабочего класса! — Рассмеялась
Гануся, приятный такой смех, звонкий и цепляющий.
— А ты там не очень веселись, — окликнула сестру
Бася от печи, — помоги мне хлеб нарезать!
— А орлы мои где? — Поинтересовался я, растирая
мокрое лицо грубым полотенцем.
— Орлы твои? Орлы твои давно улетели!
— Не понял! Что значит, улетели? Как,
улетели?!
— Так и улетели, встали, как рассвело, вещички
собрали, винтовочки нацепили и ушли.
Я растеряно перевел взгляд на Ганусю.
— Я ничего не знаю, я только пришла!
Надо наехать на Басю, без нее точно не обошлось, с
чего бы им просто так уходить, а вот ей было выгодно спровадить
парней, чтобы мне не с кем стало «по лесам бегать, немцев
стрелять».
Я взял из рук Баси тарелку и положив на стол,
усадил девушку на лавку, грозно нависнув над ней.
— А ну-ка, красавица рассказывай толком…
— Да чего рассказывать, — обиделась Бася, — не
верит еще! Зарезала я твоих дружков, да в хлеву спрятала, навозом
закидала!
Это чистосердечное признание снова развеселило
Ганусю, и, услышав ее задорный смех, я сам невольно
улыбнулся.
Что до сути дела, то могла, в принципе, и зарезать,
но, скорее всего, просто сказала ребятам, что ваш командир ушел, и
вы идите, догоняйте его, да и вытолкала за ворота.
Я быстро прошелся верхним взглядом по лесным
дорогам у деревни, но, конечно, никого не увидел. До фронта рукой
подать, они ушли три часа назад, и наверняка уже уперлись в
немецкие окопы, лежат где-то в кустах и высматривают, как
перескочить траншеи. Сверху, с высоты птичьего полета я их не
увижу, и под каждый куст не загляну, на это полдня уйдет.
Сердце не на месте, жаль парней, пропадут не за
грош, это не Завирухин с Сивцевым, это два Зининых Мишки. В первой
же стычке первые пули их, а ведь они считают себя героями, как же,
вчера со мной были в настоящем бою, и положили больше десятка
фашистов. Жаль, не устроил им разбор полетов, не объяснил, что по
факту, это боем не было, на бой с равными шансами я никогда бы не
пошел. И тут был чистый расстрел, винтовки на трехстах метрах на
открытом склоне против пулемета на обустроенной позиции, даже
говорить не о чем. Словить пулю в такой ситуации я мог только
случайно, а пацанов с их мосинками немцы и вовсе просто не
заметили.