– Ты что, ничего не знаешь? – взялись просвещать меня прихожане. – Все дело в деньгах – они не его.
– А чьи?
– А, да ты и впрямь ничего не знаешь. Слушай: ему странник с рюкзаком дал и на храм и на помин души. Больше ста тысяч в том рюкзаке носил. Сказал, тут на все хватит. А он эти деньги взял себе, любимому. Да еще как-то умудрился снять со счета покойного шесть или семь пенсий. А могила его сейчас почти не видна. Скоро с землей сравняется.
– Где она?
– Да здесь, в Лобово.
Тут я все понял. Вместо воли покойного часть средств отдать на благоустройство храма, тот все присвоил себе. И был наказан за это не Богом, а своим собственным сыном. А мне все выкладывали и выкладывали.
– Да еще побежал в банк, взял кредит в тридцать тысяч и купил себе машину. Не понравилась, отдал сыну, а сын ее раскурочил. Ужас! Так мы тут и живем. Он все в карман себе кладет и из храма все тащит себе домой. Вон, погляди, какой потолок, весь течет, того и гляди, на головы нам рухнет. А в Зименках отец Владимир уже третий ремонт делает.
Так умный актив храма восстанавливал меня против того, кто ему был не по зубам. Несколько раз просвирня буквально грызла священника за нежелание ремонтировать церковь, потом Таисия из церковной десятки. Тот парировал как мог, но ничего не делал, забирал из кассы все деньги и домой. Актив возмущался, мне рассказывали все новые и новые истории растаскивания храма, и я потихоньку проникался ненавистью к ненасытной алчности как таковой.
Вот и вся простая арифметика церковной бухгалтерии – три десятка старух кормят здоровенного дядьку-попа и всю его дружную семью. Но прокормить не могут. В ход шли требы, которые отец Михаил отбирал у своих коллег. Он частенько отпевал на чужих территориях, освящал дома, соборовал. Так делают только непорядочные священники. Его вызывал владыка, предупреждал, прорабатывал благочинный, но на все батюшка отвечал:
– Отпевал и буду отпевать. Мне семью кормить надо.
Из-за этого приход периодически трясло. Священник внезапно мог объявить, что литургия начнется в семь утра, а часы и того раньше. На утро было много недовольных. Пришли к половине девятого, а уже причащают. Но ему все эти обиды были безразличны – главное успеть заработать до того, как священник чужого прихода убедится, что его просто-напросто обокрал брат во Христе. Иногда ему отдавали отпевания знакомые батюшки. Они не передвигали службы и не колотили своих прихожан по воскресеньям. Зная, что отцу Михаилу все по барабану, они кидали ему кость стоимостью в две пятьсот, а сами служили по строго установленному времени. Им дороже были люди, регулярно ходившие в церковь. А отец Михаил уже в половине десятого ехал отпевать.