Мы находились в королевском шатре.
«Аскет, определенно король Трабона — воинствующий аскет», —
думал я, оглядывая внутреннее убранство шатра. Ничего лишнего:
походная складная кровать под серым шерстяным одеялом, так и
хотелось назвать его солдатским, полуприкрытая ширмой. Стол, за
которым мы расположились в походных креслах, заставлен не самой
дорогой посудой. Еще один стол, но значительно больший в размерах,
где на столешнице лежит огромная карта с воткнутыми в нее цветными
флажками. Вот, пожалуй, и все.
Хотя нет, еще сундук, с виду кажущийся неподъемным, и ковер.
Огромный ворсистый ковер, брошенный прямо на землю, выглядел
дорогой, но безнадежно испорченной вещью. При всем этом шатер
гигантский, стоявший посередине столб, поддерживающий купол, в
высоту не менее семи-восьми метров. При таких внутренних размерах
те немногие вещи, находившиеся в шатре, выглядели сиротливо, если
не убого.
Я вертел головой по сторонам, совершенно не стараясь скрыть от
Готома этого факта. Плевать на манеры и правила приличия, я —
военнопленный, и разговор, несмотря на внешнее радушие трабонского
короля, по всей видимости, предстоит нам очень и очень тяжелый.
Нет, я не рассматривал его шатер в поисках подходящего предмета для
того, чтобы захватить Готома, сделав его заложником, после чего
начать диктовать свои условия. Тем более, в шатре мы находились не
одни, я не в самой лучшей своей форме, да и голова продолжала
раскалываться на части.
— Как поживает моя венценосная сестра, ее величество Янианна,
господин де Койн? Вы ведь не так давно прибыли из Дрондера. Всегда
мечтал там побывать. Поговаривают, что столица Трабона Маронг в
сравнении с Дрондером выглядит большой деревней.
Голос Готома звучал по-прежнему светски. На общеимперском он
говорил чисто, как выходец из юго-западной части Империи, откуда я
и сам когда-то прибыл в Дрондер. Да и не слишком-то они и
различаются, языки Трабона и Империи, скорее это даже диалекты, чем
языки.
Надо же, Готом знает, что я очень не люблю, когда меня называют
«вашим величеством». Хотя чего удивительного, наверняка он знает
значительно больше, чем мне того хотелось бы. Ну какое из меня
«ваше величество», так, муж императрицы, как бы не было стыдно
признавать этот факт. Еще перед нашей свадьбой мне ясно дали
понять, что занять трон в случае смерти императрицы мне не удастся.
Дети — да, дети его унаследуют. Разговор шел в очень тактичных
выражениях, но сам факт был подан как непреложный и обсуждению не
подлежащий.