А теперь представьте наш рабочий день. Деловые разговоры и
писанина с постоянными переключениями между двумя или тремя языками
в зависимости от собеседника или лежащего перед носом текста. А ещё
мультиязыкие телефонные звонки! Часам к трём наступал перегрев
мозгов, и мы ловили себя на паузах рестарта: подходишь к человеку и
замолкаешь, судорожно пытаясь вспомнить, на каком языке ты говоришь
вот именно с ним?!
В Чехии у меня подобные ментальные сбои приключались на собачьих
выставках, когда одновременно разговариваешь по-чешски, русски и
английски или работаешь по случаю синхронным переводчиком. И вдруг
начинается: то англичанина по-чешски спросишь, то русскому камараду
что-то радостно с русского на чешский старательно переводишь.
В старших классах средней школы я ходила в биологический кружок
при биофаке МГУ. Нам часто читали разные проблемные и гипотезные
материалы, и занятия приносили удовольствие и радость. Одним из
лекторов там был профессор Рюрик Львович Бёмэ, одно из его
исследований касалось наследуемых и научаемых элементов птичьих
песен. Клетки с певчими птичками занимали у него дома целую
комнату. Вольно жившими в квартире, кроме профессора и его дочери,
был еще русский спаниель и, кажется, желтохохлый какаду. Какаду был
весьма разносторонне болтливый и, как многие попугаи, часто попадал
«в масть» разговора. Но перед приходом гостей попугая запирали в
небольшой клетке на холодильнике — попка был общительный до
неприличия. Там попугай обиженно молчал всё время нашего визита,
поэтому мы его вообще не заметили, увлечённые сначала разнообразием
разно-чирикающей мелочи в птичьей комнате, а потом чаем с
печенюшками на кухне. Когда же мы направились на выход и начали
обмениваться прощальными фразами, нам вслед раздался требовательный
женский голос:
— И не забудь! Два белого и один черный!
Мы дружно дернулись и уставились в пустую кухню, но там никого не
было!
Рюрик Львович засмеялся и повел нас знакомиться с попугаем.
Рассказал, что попугай, реагируя на стандартные фразы, часто
попадает в точку, а любимое развлечение белокрылого гения — это
террор несчастного спаниеля. Какаду летает за собакой по квартире и
дрессирует беднягу голосом любимого хозяина:
— Сидеть! Стоять! Дай лапу! Лежать! Фу, какая плохая
собака!