– Ты волком глядишь, – сказал он, – будто ненавидишь весь этот
город и каждого, живущего в нём.
– А что, если так оно и есть?
– Местным этого показывать не стоит.
Корень указал мундштуком своей неизменной трубки на сына хозяина
катера – совсем ещё мальчишку, крепко держащего румпель. Он кидал
на меня совсем недружелюбные взгляды. Откровенно говоря, мне было
на это наплевать. Даже если задираться начнёт – тем лучше, будет на
ком зло сорвать. Его папашу, иногда выглядывающего из кочегарки, я
ничуть не опасался. Мне совсем не нравилось находиться в самом
сердце ненавистного врага всего русского. Быть может, лондиниумские
обыватели и не были мне врагами, как и большая часть населения
Британии, однако их страна – другое дело. Не было у России врага
более коварного, подлого, а главное, последовательного, нежели
Британия.
– Нам перед ними ещё драться, – заметил Корень, начиная
размеренными движениями набивать трубку.
– Уж точно не перед ними, – покачал головой я. – Выступать мы
будем вон там, – указал я на монументальную громадину
Лондиниумского Колизея.
Его было видно почти из любой точки города – даже лес труб
промышленных районов не загораживал этого памятника истинно
британскому тщеславию. Ведь здешний Колизей почти в полтора раза
превосходил знаменитый римский, но всё равно Олимпийские игры
проходили только там. Ведь это было главным условием барона де
Кубертена, возродившего их в современном виде и ставшего первым и
пока ещё бессменным председателем Олимпийского комитета.
– Туда обывателей не допустят, – объяснил я. – Даже худшие места
достанутся самым зажиточным купцам или армейским офицерам, которым
попросту не хватит денег на место получше.
– А этим где развлекаться? – удивился Корень.
– Слушать в здешних кабаках – они пабами называются – трансляции
по радио. Да и поменьше арены откроют по всему городу, но там будут
сражаться игроки не нашего уровня.
– Вон как ты заговорил, – рассмеялся Корень. – Прямо прёт от
тебя господской спесью. Забыл, поди, как мы начинали и где.
– Не забыл, – ответил я. – Совсем не забыл.
Выгородка из верёвок, едва сдерживающая орущую толпу, и
неизменная грязь под ногами. Очень быстро земля становится грязью
во время схваток игроков – даже в самые жаркие дни засушливого
лета. Она легко напивается кровью, становясь жирной, будто
чернозём, и липнет к одежде и коже, так что кажется: её и не отмыть
никогда.