И Ржавый укоризненно покачал головой,
всячески порицая такое непотребное поведение некоторых упрямых
людей.
— А что ж ты как дурак-то себя
повёл? — удивился отец Алексий. — Подождал бы, пока он к
казне тебя подведёт, а потом бы уже и душегубствовал.
— Так-то оно так, —
помрачнел разбойник. — Да не сдержался я. И всё ты виноват,
порода жеребячья! Спор у нас с ним вышел на предмет — что с
вами делать. Прикинь, этот блаженный и впрямь Макара в деревню
тащить собирался.
— В село, — поправил его
священник.
— Ты доуточняешься, дед, —
нехорошо посмотрел на него рыжий. — Село и впрямь в деревню
превратится. Служить-то в церкве некому будет.
Атаман вперился глазом в священника,
а потом задумчиво продолжил:
— Старый, ты что дерзкий-то
такой? Нарочно, что ли, меня заводишь, чтобы я к тебе подошёл? Так
я не подойду, не надейся. Я мужик тёртый, и на что Дар ваш
способен — видел. Вот только чудеса — чудесами, а
расклад — раскладом. Нет такого Дара, который при правильном
раскладе обычные подлые мужики обнулись не смогут. Так что зря вы,
дворяне, нос дерёте. На том и прокалываетесь всегда. Медведь вон
какой здоровый, а вши его заедают. Не в силе дело, старый, не в
силе. Вот у тебя Дар есть, у меня нет. Но побежишь ты всё равно в
ту дырку, где я тебе щель оставил. Потому что не будет у тебя
другого выхода. Здесь будет происходить не то, что ты хочешь, здесь
будет то, что я хочу. И я к тебе не подойду. К тебе другие
подойдут. Косой, Косолап — а ну-ка объясните попу, кто он
здесь есть!
Косой, так и стоявший рядом с отцом
Алексием, хэкнув, подбил ногой локти, на которые тот опирался.
После чего они с подошедшим собратом принялись пинать попа ногами,
как мячик. Пинали без азарта, равнодушно, как будто честно
отрабатывая нелюбимую работу.
— Хорош! — вскоре остановил
их предводитель. — А то ещё поломаете мне его, долбаки
неумные, с одним уже перестарались. Ну что, дед, ты всё понял?
Священник опять молча полежал лицом
вниз, затем, собравшись, перекатился на спину, приподнялся на
локтях, и лишь после этого ответил:
— Что ж тут непонятного?
Объясняют у тебя доходчиво.
— Ну вот и славно. В общем, так,
долгогривый, некогда мне с тобой лясы точить. Времени у тебя —
три дня. Через три дня ты приносишь мне пятьдесят рубёв. Если не
приносишь — никакого Дара у твоего пацанёнка не проснётся.
Зря, окажется, ты его сюда приводил. Смекаешь?