Священник сплюнул кровью на траву и
твёрдо сказал:
— Пятьдесят не соберу, можете
сразу меня здесь кончать. Откуда такие деньги, окстись? За сорок
рублёв можно церкву новую поставить. Во всём Гранном холме
пятидесяти рублей не соберётся.
Рудый снова кивнул Косому и тот вновь
ударил ногой священника.
— Это тебе за окстись. За языком
следи, старый.
Потом подумал, и изрёк:
— Ладно, уравняем. Три дня и
тридцать рублёв принесёшь. И даже рот не открывай, старый.
Тридцать — последнее слово. С себя продай, но принеси. Сам
хвалился, что ты мужик непростой. Иначе умирать твой пацан страшно
будет, лютую смерть примет.
Странно дело — вроде бы говорил
Рудый просто, даже голос не повысил, но у Ждана спину холодом
взяло. Почему-то не возникло ни малейшего сомнения, что этот как
сказал, так и сделает. Ждан вспомнил, что здесь слово «руда»
означало не только цвет, но и «кровь», и понял, что кличку свою
разбойник получил не только за цвет волос.
— Иди, иди, что встал? —
поторопил священника атаман. — Верёвку как-нибудь сам снимешь.
Подарок тебе от меня будет.
Встать со связанными руками у
священника долго не получалось, и Косой, потеряв терпение, сам
вздёрнул батюшку на ноги.
После чего отец Алексий тяжелым
взглядом посмотрел на Рудого и сказал:
— Ты ж не дурак, атаман. Ты же
понимаешь, что я у тебя на крючке, только пока с мальчиком ничего
не случилось? И тебе самому выгодно, чтобы я с него не снялся.
— Иди, дед, иди! — не
отвечая, напутствовал священника Рудый. — И сверлить меня
взглядом не надо, не из пужливых я. Через три дня жду.
После этого отец Алексий, так и не
сказав ни слова ученику, повернулся и, не оглядываясь, скрылся в
лесу.
Ждан остался один.
Пару часов спустя, вернувшись в
Чёртово городище, разбойники вольготно валялись вокруг костра, где
над углями шкворчала и капала жиром тушка зайца. Ждан, которого
стреножили, как лошадь, сидел чуть в стороне. Неожиданно один из
разбойников, тот самый Косолап, что на пару с Косым избил
священника, спросил Рудого:
— Слышь, атаман, а поп людей не
приведёт? Я слыхал, что батюшка в Гранном холме — человек
уважаемый. Вдруг да мужички решаться подсобить пастырю своему?
— Не приведёт, — отрезал
Рудый. — Одно дело — к батюшке с уважением относится,
совсем другое — под ножи за него идти. Если бы мы не батюшку,
а самих мужичков допекали — тогда да, могли бы и решиться всем
обществом нас задавить. Но мы всегда правильно делали, мы там, где
живём, не пакостили. Поэтому мужик всегда думает так: батюшкины
проблемы — это батюшкины проблемы, при чём здесь чужой пацан?
У меня своих ртов хватает, меня разбойники прирежут — кто их
кормить будет? Люди — они всегда для себя живут, другие им
интересны только тем, что от них для себя получить можно. Так
что — нет, никаких мужичков поп не приведёт.