Сенека
1572 високосный год подходил к
концу.
Протестантская Гиень под управлением
графа де Граммона исправно исполняла эдикт от 16 октября. Наскоро
восстановленные церкви проводили службы, а молельные дома еретиков,
напротив, были закрыты. От нового наместника поступали отчеты о
новообращенных католиках.
Королева-мать понимала, что
аккуратные столбики цифр в официальных бланках соответствуют
действительности дай Бог, если наполовину. Впрочем, у нее хватало
ума их не проверять, ибо момент, когда сохранялась возможность
применить силу, был упущен. Она не сомневалась, что протестанты
по-прежнему собираются на свои молитвы в частных домах, и никто их
не ловит, а все городские ополчения от полковников до последнего
солдата сплошь состоят из тайных или явных гугенотов.
Королева с досадой думала, что Генрих
Наваррский просто обманул ее недалекого сына. И все-таки с неохотой
признавала, что выжженное пепелище, которое досталось бы королю в
награду за победу, было сомнительным военным трофеем. Да и вовсе не
Гиень, которая, как верно отметил Генрих Наваррский, честно платила
налоги, более всего беспокоила ее сейчас.
Сильные протестантские крепости,
очнувшись от первого потрясения, вновь взялись за оружие. У них не
было больше мудрых вождей, но было простое стремление защитить себя
и своих детей. «Кто позаботится о нас, если не мы сами?» –
рассуждали сейчас магистраты протестантских городов точно так же,
как когда-то Филипп дю Плесси-Морней. И ворота Ля Рошели, Монтобана
и Нима, захлопнулись перед представителями Парижа.
Не только гугеноты, скрывавшиеся в
укрепленных городах, но многие умеренные католики отвернулись
теперь от короля, не видя в нем больше ни силы, ни справедливости.
Последователи герцога де Гиза, напротив, поднимали голову. Законная
власть дома Валуа, на алтарь которой было брошено столько
человеческих жизней, стремительно слабела. Во Франции началась
четвертая религиозная война.
***
Старая королева сидела возле камина,
кутая в плед свое немощное тело и пытаясь найти спасение от
всепроникающего холода и вечных сквозняков каменного замка. Все
чаще она задумывалась над тем, что Варфоломеевская ночь была
ошибкой... н-да... ошибкой. Она воровато оглянулась, как будто
опасаясь, что кто-то подслушает ее мысли, но в кабинете было пусто,
только мыши шуршали по углам.