Не обращая внимания на глазеющую
толпу, брат и сестра начали пробираться друг к другу, и люди
расступались, освобождая им дорогу. Наконец Генрих подхватил Катрин
на руки и расцеловал в обе щеки. Она смущенно отбивалась, но глаза
ее сияли, а юное личико, обычно бледное, разрумянилось от
радости.
Тринадцатилетняя принцесса, привыкшая
жить в окружении любящей семьи, друзей и почтительных слуг, после
смерти матери оказалась почти совсем одна среди чужих, враждебных
ей людей, которые либо насмехались над нею, либо вовсе не обращали
внимания. По приезде в Париж она вместе с королевой Наваррской
остановилась в особняке Конде, воспользовавшись гостеприимным
предложением кузена, однако после кончины Жанны д'Альбрэ переехала
в Лувр. Почти все свое время она проводила в отведенных ей покоях,
стараясь без необходимости не появляться в общих залах дворца.
Только господин адмирал иногда навещал принцессу Екатерину.
– Да ты у нас совсем взрослая стала.
И очень красивая, – начал Генрих с немудрящего комплимента, не
спуская с нее ласковых глаз. Он вглядывался в лицо сестры, невольно
отмечая следы растерянности и постигшего ее горя. Их общего горя,
которое ей довелось пережить в одиночестве.
«Тебя не было так долго», – словно бы
упрекала она.
«Прости меня», – отвечал он одними
глазами.
Нет, сейчас не время и не место
говорить об этом. Сегодня праздник. Следует радоваться.
Люди вокруг оживленно
переговаривались, с интересом и восхищением разглядывая дворец.
Большинству из них еще не доводилось видеть ничего подобного. Вот о
чем нужно говорить сейчас: о красотах французской столицы.
К ним подошел Агриппа д'Обинье и
низко поклонился, приветствуя принцессу.
– Уверен, сир, все придворные
французского короля у ног ее высочества, – галантно произнес он, –
но мы-то с вами найдем ей жениха получше, пусть только немножко
подрастет, – и он дружески подмигнул Катрин.
Это было настолько далеко от истины,
что принцесса только улыбнулась. За несколько месяцев в Париже она
отвыкла от подобной бесцеремонности со стороны простых дворян, но
искреннее дружелюбие Агриппы согрело ей сердце.
– Земная красота – тлен, – все же
заметила она строго, но тут же с детской непосредственностью
добавила, – Просто вы еще не видели мадам Маргариту [6]. Когда
она проходит по дворцу в своем платье из серебряной парчи, все
только на нее и смотрят.