Я позволила себе предположить, что
власть Граммона распространялась и на Гиень, которая граничила с
Наваррой и обычно имела с ней общую судьбу. Вряд ли после
Варфоломеевской ночи Карл IX оставил бы крупную мятежную провинцию
в покое, не попытавшись восстановить там католичество. Однако
точных сведений об этом мне обнаружить не удалось.
Во время пятой религиозной войны
произошло перераспределение сил в Гиени: она была фактически
разделена на две части – протестантскую и католическую. В
католической части провинции правил королевский наместник Виллар,
опиравшийся на королевские войска. Кто управлял протестантской
частью – понятно не вполне. Однако, если бы на этой территории не
было никакого военного присутствия, Виллар, вероятно, занял бы
ее.
Кто же контролировал Гиень в этот
момент? До Шампиньнского перемирия сюзереном всех объединенных
протестантских земель считался принц Конде. Кроме того, Генрих Манн
в своей дилогии устами Катрин сообщает нам, что протестантская
Гиень тогда поддерживала именно его. То есть, вероятнее всего,
города, недоступные Виллару и неспособные к самостоятельной
обороне, были заняты отрядами Конде (или отрядами, лояльными Конде
и частично ему подконтрольными), как и сказано в романе. Упоминаний
о Граммоне в отношении Гиени в этот период не встречается.
Кто бы не управлял Гиенью в этот
момент, качество управления было крайне низким.
Достоверно известно, что к моменту
возвращения Генриха провинция была сильно разорена, поля заброшены,
бандиты (преимущественно протестанты) хозяйничали не только на
дорогах, но и во многих городах. Царили произвол и «право
сильного».
Протестантские военные администрации
вместо решения обычных управленческих задач были заняты
насильственным искоренением папизма, и нарисованная в книге
картинка из жизни Нерака, могла относиться к любому протестантскому
городу Аквитании. Фигура господина де Круа является полностью
вымышленной, однако командиры, подобные Круа там безусловно
присутствовали. Участие в управлении Гиенью принцессы Екатерины –
вымысел.
Так или иначе, но у Генриха
Наваррского имелись все основания беспокоиться о своих землях.
Вернувшись домой, он принес с собой законность и веротерпимость, а
вместе с ними – восстановление экономики из руин. Это является
историческим фактом и отмечается не только почитателями, но и
критиками короля Анри.