Мрачноватый, но величественный лес,
застланный ковром елового опада, ничем не отличался от десятков и
сотен других лесов, сквозь которые я проезжала, проходила и даже
проползала на четвереньках в поисках ягод. В кронах елей тоненько
тивкали корольки, по краям едва заметной тропки пышно курчавилась
нежно‑салатовая кислица.
Вампир молчал. Я думала. На этот раз
– исключительно для себя.
Еще неделю назад я и вообразить не
могла, что когда‑нибудь окажусь в Догеве, да еще по делу. До
окончания Школы оставался полуторагодовой запас неизгрызенного
гранита науки, хотя по некоторым предметам я значительно опережаю
не только адептов‑погодков, но и наставников. Даже Учитель, что там
греха таить, не всегда может разобраться в наведенных мною
абстракциях. Учитель преподает практическую магию со второго курса.
Он требователен, сварлив и капризен, как старая дева. Угодить ему
чрезвычайно сложно. А я к тому же ненавижу угождать. Одно время я
всерьез подумывала – а не бросить ли мне всю эту муру и перевестись
на факультет Ворожей или Травников? Но привыкла, втянулась,
растеряла половину ершистости и стала обращать на Учителя не больше
внимания, чем на ежевичную плеть, которая колется и цепляется за
одежду, но тем не менее приносит определенную пользу. «Практическая
магия не для девушек», – говаривали адепты мужского пола,
завидуя моим способностям. Они оказались правы. Я единственная
девушка на всем потоке. Остальные пять или шесть отсеялись после
первого семестра. Конечно, девушке больше пристало возиться с
больными, принимать роды или заговаривать раны – короче, исцелять
либо прятать ошибки под землей. Магистра практической магии ждали
урочища с упырями, сварливые драконы, застенчивые василиски и
улучшение благоприятной обстановки в целом. Наверное, во мне
слишком мало сострадания, чтобы возиться с больными. Упыри же в
моем сострадании вроде бы не нуждаются.
Восемь лет назад, когда я робко
тронула колотушкой бронзовую бляху на воротах Школы, никто не
верил, что из меня получится даже Травница. Я была диковатым
десятилетним подростком с оптимальным количеством прыщей вперемешку
с веснушками. И уймой талантов, запрятанных так глубоко, что на
собеседовании их не выявили. Да особенно и не пытались. Школа
предпочитала брать на обучение городских ребят из обеспеченных
семей, более‑менее образованных, воспитанных и готовых в случае
чего поддержать Школу материально. На собеседовании мне долго
пытались втолковать, чем левая рука отличается от правой, которую я
должна была положить на лист бумаги и представить, как он
обугливается под фалангами пальцев. Что такое «фаланги», я тоже не
знала. В общем, Школа стояла и намеревалась стоять дальше без моего
участия.