На заводе большинство рабочих составляли осужденные, но
присутствовали и вольнонаёмные, жившие на правом берегу соседней с
Чибью реки Ухты в посёлке-поселении. Даже представительницы слабого
пола попадались, работавшие на не особо тяжелых в плане физических
энергозатрат должностях. Честно сказать, писаных красавиц среди них
не наблюдалось, но зеку хоть косая, хоть кривая, лишь бы щель
промеж ног имелась, как с плотоядной усмешкой прокомментировал мой
соэтапник Гриша Сретенский с погонялом Казбек. Данное прозвище
получил ещё на воле за то, что курил исключительно эту марку
папирос. И в ИТЛ он прибыл со всё ещё солидным запасом курева,
который несколько подтаял после первоначального шмона, несмотря на
вопли Гриши, что он вор по понятиям чёрной масти и требует к себе,
так сказать, соответствующего отношения.
Представляю, как жируют вертухаи, которые с каждого зека имеют
свой кусок. И порою весьма нехилый. Ну ничего, отольются кошке… Они
ж друг друга к стенке пачками ставили в эти годы, если историки не
врали. Сегодня ты царь горы, а завтра на твоем месте другой, и тебе
уже, глядишь, лоб зеленкой мажут. Так что, как говорил то ли Сунь
Цзы, то ли Конфуций: «Если долго сидеть на берегу реки, то можно
увидеть, как по ней проплывет труп твоего врага».
Радовало, что над душой не стояли конвойные, и даже на обед в
столовую мы отправились сами по себе. Черт, уже и на вкус внимания
не обращаешь, в голове сидит раскаленным гвоздем мысль, что от
такого «изобилия» скоро могут начаться голодные обмороки.
На обратном пути к заводу остановился у стенда, почитать местную
прессу. Она была представлена газетами «Вышка» и «На вахте». Не
выдержал, поржал над заметкой, как заключенные из числа евреев
справляли субботу в недостроенном бараке лагеря, изготовив вино из
спрятанного в посылки изюма, и не вышли на работу. Соответственно,
«виновникам торжества» влупили по 10 суток карцера. В этой канве
напоминали, что в молодой Советской республике и Ухтпечлаге в
частности идет непримиримая борьба с религиозным
мракобесием.
А я как раз сегодня, во время одной из передышек, успел
познакомиться с работавшим в столярном цеху при заводе бывшим
священником, отцом Илларионом. В столярке нам было разрешено
греться, когда не было работы на улице. Илларион мастерил
деревянные ящики, выстилавшиеся опилками, куда укладывали особо
ценные конструкции, чтобы не повредить их во время
транспортировки.