Все молчали, молчал и я. Если решил не выделяться - то и не фиг
резвиться лишний раз, лезть на рожон. Хотя другой на моем месте мог
бы и заявить, что занял второе место на городском конкурсе
художественной самодеятельности города Одессы, и его приглашал в
свой оркестр сам Утесов. Но я поставил себе задачу спокойно
отмотать срок и выйти на свободу пусть и со справкой в кармане, но
полноценным, как принято выражаться, членом общества. Слышал,
правда, что зекам предлагали воевать в штрафбатах, про то и сериал
неплохой видел, вот только не помню, когда их ввели. Пожалуй, к
1943-му штрафники уже вовсю проливали кровь, искупая свою
вину[3], так что при желании и я могу
успеть повоевать в составе штрафного батальона, ежели поступит
такое предложение. Либо дождаться освобождения и потом уже прийти
на призывной, попросить зачислить меня в ряды Красной армии хотя бы
рядовым. Или всё равно в штрафбат отправят как
неблагонадежного?
Блин, не навоевался, родимый. Мало тебе было чеченских баталий,
теперь вот на Великую Отечественную потянуло… Да, потянуло! Если
все по углам зароются, то кто Родину будет спасть?! Высокопарно?
Есть немного, но суть от этого не меняется. Понятно, что и без
моего участия в предыдущем витке истории СССР разбил гитлеровскую
Германию, но я же сам себе не прощу такого малодушия.
Правда, ещё вопрос, доживу ли я до момента, когда передо мной
распахнутся лагерные ворота. Зашлют, чего доброго, в тайгу, и
откину там коньки, несмотря на свое завидное по здешним меркам
здоровье. Или выйду инвалидом, каким-нибудь чахоточным, как не
дождавшийся конца этапа Петрович. Может, если не косячить, и
удастся прокантоваться при заводике в более-менее благоприятных
условиях.
Через день, так же вернувшись со смены, обнаружил в бараке
осунувшихся Копчёного, Клыка и Креста. Глаза Козьева горели злобой,
и он не нашёл ничего лучше, кроме как докопаться до дневального,
отвесив малахольному крепкую затрещину. Митяй с криком «За что?!»
улетел в угол барака.
— Было бы за что – вообще прибил бы, — пробурчал Копчёный,
растягиваясь на шконке.
— Пожрать бы сейчас, — мечтательно добавил Клык. — Как утром
бурдой накормили, так во рту ни крошки. А я все свои запасы ещё на
этапе подъел.
— У меня сухарей малость осталось, – предложил я.